Гитель раскладывала ее по маленьким керамическим баночкам и выносила на холод в кладовую, где стояли соленые огурцы и висел лук. Благодаря ее бережливости крема хватало до следующего визита. Скромные попечения Гитель о красоте изменят течение жизни ее старшей дочери. Перед отъездом Елены в Австралию мать вручит ей двенадцать баночек с кремом, которые, как волшебные талисманы, должны ее защищать.
Чудо материнской интуиции.
Старшинство Елены среди сестер, безусловно, сыграло большую роль в формировании ее личности. «Мне очень рано пришлось помогать матери справляться с непослушными малютками. Быть старшей из восьми сестер — значит научиться управлять», — рассказывала она. Это вполне подходило властной Елене. При очень женственной внешности в ней было много мужского. Изящный, грациозный бульдозер.
Повелевать и очаровывать. В этих двух словах вся Елена. С двенадцати лет она отвечает за хозяйственные покупки. Становится «главным интендантом», закупает продукты и белье с внезапно обнаружившимся у нее пристрастием к самому лучшему и самому добротному. Нет сомнения, что ее организаторский талант развился благодаря этим детским обязанностям. «Мне приходилось быть заступницей и посредницей между младшими сестрами и родителями. Разве не лучшая подготовка к отношениям в дальнейшем со служащими?» — вспоминала она. Но у Елены были и другие домашние обязанности, до которых не доходили руки у единственной в их доме служанки. Елена стелила постели, ставила греть воду, ходила за дровами для печки, помогала младшим умываться и причесываться, мирила их, когда они ссорились.
— Shat, shat, замолчите! Папа вас накажет! А если не накажет, обещаю, что накажу я!
Она накрывала на стол, убирала со стола, расставляла посуду, отдельно для молочного, отдельно для мясного, принимала участие в приготовлениях к субботе и к праздникам, которые следовали один за другим: Рош а-Шана, Йом-Киппур, Ханука, Песах, Суккот, Пурим, Шавуот. Достать скатерти, погладить их, почистить приборы, зажечь свечи, разложить молитвенные свитки, приглядеть за обедом на кухне — там варится куриный бульон с клецками, готовится фаршированная рыба, вымесить с мамой тесто для хал. Девочки должны стать хорошими хозяйками, все уметь делать по дому — ничего другого не хочет для них Гитель. Мало получить себе мужа, надо уметь удержать его.
Елена хочет совсем другого, она терпеть не может хлопоты по хозяйству. Подростком она сбегает к отцу в лавку, спасаясь от домашних работ, которыми нагружает ее мать. После того как ее забирают из школы, она встает за прилавок. Елена с удовольствием продолжила бы учиться, но выбора у нее нет.
Впрочем, она любит работать в магазине. С покупателями ладит лучше отца, быстрее считает, знает товары на складе до последней мелочи, разбирается с заказами, счетами, долгами, поручительствами. Герцелю ближе священные книги, чем торговля, он ценит энергию и сметку старшей дочери, но ее властность его угнетает. Хорошо бы выдать ее поскорее замуж, но где взять приданое? Герцель не сумел отложить ни гроша для Елены. И для остальных дочерей тоже. Он тяжело вздыхает, думая об этом. И снова погружается в чтение священных книг, полагаясь на волю Всевышнего, который их не оставит.
Елену сердит бездеятельность отца. Книги, всегда одни только книги… Для чего он сидит над ними, если не может прокормить семью? Уже дважды она выручала его. Первый раз поехала и самостоятельно купила двадцать литров керосина у торговца, который живет в Лемберге, в столице. Накануне поездки приступ радикулита приковал отца к постели. Гитель не могла его заменить, на ней весь дом.
А Герцель не может отказаться от покупки. Он уже запродал этот керосин торговцу скота за двойную цену и получил от него аванс. Один раз в жизни он бы закончил месяц без долгов… Весь вечер Елена слышит, как ссорятся родители, отец жалуется, мать вздыхает. Упреки всегда одни и те же, Гитель жалуется на их беспросветную бедность. Герцель сердится, потому что ему стыдно. Ссоры родителей до смерти надоели Елене.
Поутру, едва встав с постели, Елена объявляет, что поедет в Лемберг вместо отца. Он называет ее сумасшедшей: кто ее там послушает? Только посмеются. Но Елена настаивает, и Герцель, получив согласие жены, позволяет дочери поехать, дав в сопровождающие своего помощника. Перед тем как дочь отправится на центральный вокзал на улице Любич, Гитель смотрит ей в глаза и говорит:
— Если вести себя умно, побольше помалкивай да слушай.
Елена повела себя умно: ей удалось купить керосин по цене, назначенной Герцелем. От нее потребовалась только твердость. Никто над ней не смеялся.
Спустя недолгое время Герцель закупил в Венгрии огромное количество яиц, которые нужно было распродать как можно скорее. Поезд опоздал, и груз прибыл на краковский вокзал накануне Успения. В католической Польше его праздновали четыре дня, ни одного грузчика, чтобы разгрузить вагоны, найти было невозможно.
В городе стоял августовский зной. На раскаленных добела улицах люди появлялись только к вечеру. Вагон с яйцами грозил превратиться в инкубатор: из яиц вот-вот могли вылупиться цыплята. Герцель не сомневался, что разорен, и тщетно пытался что-то предпринять. Гитель вновь плакала и жаловалась. Ничего не сказав родителям, Елена сама отправилась к начальнику вокзала, решив уговорить его разгрузить вагоны. Через четверть часа переговоров, в которых последнее слово осталось за Еленой, начальник отправил ее к директору железных дорог.
Директор сидел в кабинете, похожем на раскаленную печь, обливаясь потом. Когда Елена вошла к нему, он обрушился на нее со всем презрением, какое вызывала у него эта маленькая еврейка. Но Елене и дела не было до того, что он о ней думает, она хотела только одного: переубедить его и добиться своего. Она шмыгала носом, всхлипывала, обрушивала потоки слов: «яйца, папочка, разорение»! Одно и то же она твердила вновь и вновь, пока у директора не пошла голова кругом. В конце концов он приказал выгрузить яйца на платформу и рукой показал Елене на дверь. Елена мчалась по Кракову, словно за ней гнался диббук[1]. Домой прибежала едва дыша, вся красная и растрепанная и объявила с порога счастливую весть. Родители пришли в ужас от ее смелости, но не могли не поблагодарить. Герцель был спасен.
Позже Елена скажет, что своими первыми успехами была обязана своей юности и неопытности, а еще — мудрым советам матери. Иными словами, осторожности? Не совсем. «Желание победить всегда главенствовало у меня над выгодой», — признавалась она.
Отец не одобрял попыток Елены как-то изменить их скудную однообразную жизнь. Страшный скандал разгорелся из-за продажи кровати, на которой Елена спала вместе с сестрой Полиной, младше ее на год. Елена ненавидела эту огромную, похожую на катафалк кровать палисандрового дерева. Ей снились на ней кошмары. Темными ночами она видела даже призраков и в ужасе хваталась за руку Полины. Изъеденные жучком тумбочки тоже казались ей немыслимо устаревшими. Герцелю и Гитель эту мебель подарили их родители. По мере того как рождались дети и семья переезжала с квартиры на квартиру, прибавлялись кровати, шкафы, комоды, их доставали с чердака или покупали за гроши на барахолке. Вся эта мебель, собранная по случаю, производила на Елену удручающее впечатление.
