– Прекрати, – скомандовал он.
Куммель подчинился, но по глазам его было заметно, что гном еле сдерживается.
– Мы здесь гибнем, командир. Гибнем поодиночке за этих двеллеров, которые сами драться не умеют и не стали бы, даже если бы умели, потому как все они жалкие трусы.
– Этот двеллер мог спокойно сидеть себе за стенами отцовской таверны, – сказал Варроуин, – и ему наверняка сильно влетит, когда он вернется, за то, что убежал к нам. – Он говорил достаточно громко, чтобы слышно было всем. – И он ночью пришел сюда по темному лесу. – Командир гномов помедлил. – Знаете, зачем он это сделал?
Никто не ответил.
Варроуин понимал, что мало кто из его товарищей соглашался с Куммелем. Большинство считало, что защищать остров – их долг, особенно теперь, когда гоблинам известно расположение Рассветных Пустошей и они готовят силы, чтобы окончательно их уничтожить.
– Он пришел сюда для того, чтобы записать то, что произошло сегодня, – продолжал гном.
Он взял Докетта за плечо и потянул вперед, так что тот встал рядом с ним. Юный двеллер вздрогнул, но Варроуин ободряюще сжал его плечо.
– Записать нашу историю. И он дал Анеллу слово, что люди его не забудут.
– Анеллу от этого много ли толку, – мрачно возразил Куммель, – когда он будет в холодной земле лежать…
– Но люди будут помнить нашего друга, – перебил его Варроуин. – Они будут помнить то, что совершил сегодня Анелл. Библиотекари смогут это сделать.
– Жаль только, что драться они не умеют…
– И что ты читать-писать не умеешь, тоже жаль, – отрезал командир гномов. Он оглядел собравшихся вокруг него воинов. – Если кто забыл, дайте я вам напомню, за что мы воюем. Было время, когда гномы умели читать, и писать тоже. Я видел в Библиотеке каменные таблицы, где они записывали свою историю, сообщали, как ковали металл и добывали драгоценные камни. Тут кое-кто из вас наверняка брал пару уроков у Великого магистра, или библиотекаря первого уровня Джага, или еще у кого из тех библиотекарей, кто не жадничает делиться знаниями.
Некоторые гномы уделяли больше обычного внимания книгам, которые охраняли, и даже завели близкое знакомство кое с кем из библиотекарей.
– Все это мы потеряли во время Переворота, когда лорд Харрион собрал племена гоблинов и попытался захватить весь мир, – продолжал Варроуин. – Нельзя даже сказать, сколько было потеряно, потому что неоткуда это узнать. – Он оглянулся на горы Костяшки, где отблески пламени лизали темное подбрюшье туч. – А месяц назад мы потеряли еще больше.
– В ту ночь было убито много воинов, – сказал Куммель, – а бои с тех пор идут не прекращаясь. Такого никакие спасенные книги не исправят.
– Это верно, – кивнул командир гномов. – Зато благодаря библиотекарям сохранится рассказ о том, что случилось. Будущие поколения узнают о тех, кто здесь встретил врага лицом к лицу и остановил его ценой собственной жизни. И через тысячу лет, пока существуют книги, гномы будут помнить о том, какое славное здесь было сделано дело.
Повисло напряженное молчание. Голос Варроуина смягчился.
– Сегодня мы потеряли Анелла, но он останется с нами; вот этот двеллерский парнишка, добросовестный библиотекарь, поможет нам навсегда сохранить память о нем. Мои дети будут знать о том, что совершил Анелл, и их дети, и все гномьи дети на много лет вперед. – Он огляделся. – Вот за это вы, воины, и отдаете свои жизни.
Куммель повесил голову. По его широкоскулому лицу текли слезы.
– Об Анелле столько всего надо сказать, – прошептал он. – И чтобы не забыть ничего важного…
Докетт сделал шаг вперед.
– Расскажи мне об этом, Куммель. Я все запишу, точно-точно, до последнего слова – клянусь, я не дам его забыть.
– Мы так и сделаем, – сказал Куммель и наклонился к Анеллу – тело молодого гнома следовало подготовить к погребению.
Поколебавшись секунду, Докетт уселся скрестив ноги на землю, достал палочку угля и принялся рисовать, быстро набрасывая фигуру склонившегося над мертвым телом Куммеля. Его младший братишка сел рядом, достал из свертка чернила, перья и несколько кусочков угля и стал раскладывать их, чтобы Докетту было удобно работать.
Нет, подумал Варроуин, с яростной гордостью глядя на мальчишек, ничего им папаша их не сделает. Я сам за этим прослежу. Командир гномов отвернулся и, подойдя обратно к уступу, глянул на темное море.
К нему приблизился Фаради, поднимая руку, чтобы Шептокрыл мог снова занять на ней свое место.
– Ты все правильно сделал. Дело могло обернуться куда хуже.
– Да они просто забыли. Они бойцы-то хорошие, клянусь Древними, этого у них не отнимешь. Просто нам тут достается – гоблинам подходят подкрепления, а мы гибнем, и помощи все не видать. Да еще Великий магистр Фонарщик и Джаг попали в плен… Великий магистр помог бы нам выстоять.
По Рассветным Пустошам до сих пор ходила история, как в день первой атаки драконеты унесли Великого магистра и его ученика Джага с таинственной башни Зова Шикры. Многие считали, что Великий магистр давно мертв, а его бренные останки пошли в суп гоблинам.
– Ну что ж, – спокойно и убежденно сказал эльф, – Великого магистра с нами нет, так что до его возвращения нам придется справляться самим. Еще не все кончено.
Варроуин резко выдохнул.
– Я знаю. Только все равно я временами думаю, лучше б уж скорей все так или иначе действительно было кончено. Устал я ждать.
– Так или иначе? – повторил Фаради. – Разве не ты мне говорил, что мы победим?
– Победим. – Командир гномов устало отер с лица кровь. – Просто я не знаю, как скоро это случится. Даже думать не хочется про то, сколько народу погибнет, пока мы дожидаемся.
И этого, чувствовал в глубине души Варроуин, им еще предстоит предостаточно.
1
«ЭТО ЖЕ НАШИ ЧУДОВИЩА!»
«ОДНОГЛАЗУЮ Пегги» сильно качнуло вправо, и по всему шкафуту от носа до кормы раздался ужасный скребущий звук, все никак не желавший кончаться, будто вопль существа, встреча с которым предвещает смерть.
Только быстрота реакции, упорное стремление не испачкать страницу и годы плаваний на парусных судах позволили Джагу удержать перо, которое он только что окунул в чернила, над листом бумаги и не сделать неверного штриха. Свободной рукой двеллер прижал бумаги, удерживая их на месте, а кроме того, успел подхватить еще и падающую чернильницу.
И только потом Джаг наконец испугался, ожидая, что страшный звук повторится или вдруг раздастся крик, что корпус пробило и корабль тонет.
Двеллер сидел за отдельным столом на камбузе пиратского судна, делая записи в журнале. Фонари наполняли помещение золотистым светом. Джаг был на судне единственным двеллером, и помимо маленького роста его выделяла среди присутствующих одежда – полотняные коричневые штаны и темно-красная рубашка. По его светлым волосам и светлой коже сразу ясно было, что жизнь он провел в основном в помещениях. А еще, несмотря на то что они плыли уже месяц, Джаг выглядел гораздо более опрятно, чем большая часть команды.
