— Откуда?
— Из Нью-Йорка.
— Ух ты! — Барменша наклонилась к нему. — Так ты парень из большого города?
— Не совсем, — объяснил он. — Я из пригорода.
— Ясно. — Она сложила руки на груди. — И как тебя занесло в такую глухомань, на Мыс Невзгод?
— Я буду здесь жить, в одной семье. В «Скале воронов». Вы знаете эту усадьбу?
«Вот опять, — подумал Девон. — Такой же взгляд. Точно так же смотрела старушка в автобусе. То же выражение появилось на лице Рольфа Монтейна в машине».
— Знаю ли я эту усадьбу? — Девушка улыбнулась. — «Скалу воронов» на Мысе Невзгод знают все. Ее владельцам принадлежит половина поселка.
— Да, я слышал, что они богаты.
— Да у них больше денег, чем у самого Господа Бога. — Барменша взяла полотенце и принялась протирать стойку. — Маеры, считай, построили этот поселок. Купили рыболовецкие суда, организовали торговлю для туристов, все-все. До Маеров тут вообще ничего не было. У нас любой школьник знает легенду об усадьбе «Скала воронов» — про то, как старый Гораций Маер построил дом на этом самом месте и как налетели вороны и поселились там.
— Вороны?
— Угу. Здоровенные черные птицы. Мой дед помнит те времена, когда их было видимо-невидимо. Поэтому усадьбу так и назвали. Сейчас воронов и в помине нет, но все равно от этого места мурашки бегут по всему телу.
Девон рассмеялся:
— Мне говорили, что там нет ничего, кроме призраков.
Девушка заинтересованно посмотрела на него:
— Тебе сказали правду. Призраки да несколько спятивших обитателей. — Она ухмыльнулась. — Кстати, меня зовут Андреа. А тебя?
— Девон.
Они обменялись рукопожатием.
— Так ты и вправду собираешься там жить?
Он усмехнулся:
— Миссис Крэнделл — мой опекун. Мой отец умер. А я вроде как достался ей по завещанию.
— Никогда бы не подумала, — пробормотала Андреа. — Такая странная особа… А вот ее дочка — неплохая девчонка. Ее зовут Сесили. Она иногда заглядывает сюда. Она почти твоя ровесница.
— Что ж, это здорово. А то я уж было решил, что тут будет невыносимо скучно.
Андреа пожала плечами:
— Не знаю, как в твоем городе, а на Мысе Невзгод довольно уныло. Особенно в январе, феврале и марте. Вот летом — другое дело. Зимой тут не больше трех тысяч жителей, но в сезон — с четвертого июля до Дня труда — сюда съезжаются приблизительно сорок тысяч туристов.
— Ого!
— Знаешь, я думаю, это из-за названия. Казалось бы, оно должно отпугивать людей, но на самом деле все наоборот. Приятно, наверное, сообщить друзьям, что только что живым и невредимым вернулся с Мыса Невзгод. Мы, местные, летом костьми ложимся, обслуживая приезжих. Хотя, конечно, мы им благодарны — это ведь на их деньги мы живем с сентября по май.
— Летом мне исполнится пятнадцать, — сообщил Девон. — Надо бы подыскать работу.
— Работы хватает. Ты в каком классе? В восьмом?
— Ага. Начну через неделю заниматься в здешней школе. Крайне неприятно менять школу, когда год уже начался. Терпеть этого не могу.
— Сесили тебе поможет. У нее своя компания. Школа здесь неплохая… Я сама окончила ее несколько лет назад. По крайней мере, ты сможешь общаться с ребятами не с Мыса Невзгод. — Андреа повертела кольцо, продетое в бровь. — Так ты считаешь, что к нам надолго?
Девон взглянул в окно. Дождь продолжал барабанить по стеклу.
— Даже не знаю. Мне выбирать не приходится, потом…
Он замолчал. С момента оглашения завещания он не переставал гадать, надолго ли ему предстоит здесь поселиться. С одной стороны, его страшил отъезд из Коулза, ему не хотелось покидать друзей. С другой — он не забывал слова Голоса: «Все ответы там… Узнаешь, кто ты…»
В ту ночь, когда умер отец, температура в его комнате неожиданно повысилась градусов на двадцать. Горе настолько измучило Девона, что, казалось, у него не осталось сил сопротивляться охотившимся за ним существам. Но он справился — как всегда. Взгляд, резкий взмах руки — и большой гардероб встал у двери, заблокировав ее. Дверная ручка поворачивалась и дрожала, но никто не проник внутрь.
«Ответы здесь», — твердил Голос.
И Девон согласился с ним: он это понял с той минуты, когда вышел из автобуса.
— А про мальчишку тебе что-нибудь рассказывали? — спросила Андреа.
Девон переспросил:
— Про мальчишку? Ты, наверное, имеешь в виду маленького мальчика из «Скалы воронов»?
Она кивнула:
— «Маленький» не совсем верное определение. Ему больше подходит слово «монстр». Знаешь, за что его выгнали из школы в Коннектикуте?
Девон пожал плечами:
— Боюсь, мне придется узнать.
Андреа засмеялась:
— Он поджег занавески в столовой! В столовой! Я еще могла бы понять, если бы он поджег их в кабинете директора или в кабинете математики, но в столовой-то зачем?
Девон покачал головой:
— Видимо, у ребенка болезнь «срочно-все-обратите-на-меня-внимание» в острой форме.
— Александр Маер — совершенно извращенное существо. Еще бы — вырасти в таком доме!
— Слишком много призраков? — улыбнулся Девон.
— Ну, в общем, так говорят. — Она наклонилась к Девону. — На Чертовом утесе все еще раздаются крики Эмили Маер. И это не слухи, а информация из первых уст, приятель. Я сама слышала.
— Ого! — присвистнул Девон. — Крики? На Чертовом утесе?
— Ну да. Это самый высокий утес на побережье, он находится неподалеку от границы владений Маеров. Самый краешек Мыса Невзгод. Эмили Маер бросилась с него в море сорок лет назад. Говорят, она застала супруга с другой женщиной.
Девон ухмыльнулся.
— Хочешь верь, хочешь не верь, но ее муж потом стал самым ужасным из призраков. Джастин Маер. Мои родители видели его, когда были детьми. Он держал в страхе весь поселок. Поговаривали, что он колдун.
— Колдун? Как дядя Артур в фильме «Заколдованные»?
Она запустила в него полотенцем:
— Я же просто пересказываю, что слышала от других. Старина Джастин пытался заклинаниями вернуть к жизни свою драгоценную Эмили, но у него ничего не вышло. Бедняга умер от горя.
— Сдается мне, что ты пытаешься меня напугать, — широко улыбаясь, предположил Девон.
— И как, мне удалось?
— Нет. — Он отпил еще шоколада. — Меня не так-то легко напугать. Я никогда не был трусом.
— Все равно осторожность не помешает. Миссис Крэнделл — дамочка из той же оперы. Видел бы ты, как она разъезжает на «Ягуаре». А потом заявляется в магазин, с ног до головы замотанная шарфами — так, что лица не видно, и торгуется из-за каких-то десятидолларовых шлепанцев. — Андреа перегнулась через стойку с видом заговорщицы. — А знаешь, что еще странного в этой семейке? У них всего один слуга. Один слуга! Представляешь? На огромный дом! Я в однокомнатной квартире с трудом поддерживаю порядок, а у них-то пятьдесят комнат!
