Если бы доктор Стивенсон поступила иначе и сказала бы, что не может открыть доступ к истории болезни без судебного постановления, Мартен вполне мог бы оставить дело в руках Ричарда Тайлера и вернуться в Англию. С тяжелым сердцем, но мог бы. В конце концов, Каролина пережила тяжелейшее потрясение, кто знает… И пока Тайлер не добьется решения суда, все равно ничего не сделаешь. Но вышло совсем, совсем иначе. Последние слова: «доктор» и «ни вы, ни кто-либо другой» — были произнесены с ледяной решимостью и подкреплены страшным финалом.
Странные слова. Что именно она сказала?
«Вы хотите отправить меня к доктору. Но только не отправите. Ни вы, ни кто-либо другой. Никогда!»
Какой такой «доктор»? Кого она боялась настолько, что без колебаний предпочла смерть встрече с «доктором»?
И членом какой организации предстал перед ней Мартен? Кто такие «вы»?
Одни вопросы, и ни одного ответа.
Мартен в отчаянии смотрел на корешки папок, лежащих высокой стопкой на рабочем столе. Законодательная работа по большей части. Законопроекты, ассигнования… Сбоку еще папочки: «Собственноручные ответы на письма избирателей», отдельной стопкой «Доклады и стенограммы заседаний комитета». Мартен просто не знал, с чего начать. Неподъемная гора.
— Мистер Мартен! — обратился Тайлер, входя в кабинет.
— Да?
— Мне позвонили из нашего офиса. Один из старших партнеров фирмы ознакомился с письмом Каролины и определил, что как фирме, так и мне лично может быть вчинен серьезный иск семьей Парсонс, если мы и дальше будем действовать без их согласия. Может и решение суда потребоваться в обязательном порядке.
— Не понимаю…
— Вам следует немедленно покинуть домовладение.
— Мистер Тайлер, — не сдавался Мартен, — Каролина заверила письмо с особой целью…
— Мне очень жаль, мистер Мартен.
Подумав, Мартен кивнул и направился к двери, перестав сверлить адвоката взглядом. Столь поздний запрет может означать одно из двух: либо старший партнер беспокоится о репутации фирмы гораздо больше Тайлера, либо кто-то еще узнал о письме Каролины. Кому-то понадобилось остановить Мартена.
Есть еще Кэти, сестра Каролины, но последний раз он видел ее много лет назад, когда еще был детективом Лос-Анджелесского полицейского управления Джоном Бэрроном. Насколько он знал, ни Каролина, ни Майк никогда ничего ей не рассказывали. Стало быть, она понятия не имеет, кто такой Николас Мартен, и объяснять это в суде… Прошлое легко может открыться, и он окажется в таком же переплете, как если бы полиция застала его над трупом доктора Стивенсон.
Тайлер открыл входную дверь; Мартен не торопился, стараясь удержать атмосферу особняка. Едва ли когда он еще увидит этот дом изнутри — дом, одушевленный присутствием Каролины. Он еще раз остро почувствовал неотвратимую реальность смерти. Не осталось, почти ничего не осталось, одна пустота в сердце. Слишком мало пробыли они вместе, и ни одной минуты теперь не прибавить.
— Мистер Мартен, — напомнил о своем присутствии Тайлер, жестом указывая на раскрытую дверь.
Выйдя после Мартена, Тайлер запер дверь на ключ. Визит завершился.
8
14.05
Окно офиса, арендованного на углу здания Национального почтового музея, выходило на Центральный вокзал. Виктор стоял у подоконника и смотрел, как по Массачусетс-авеню снуют такси, доставляя пассажиров на вокзал или развозя прибывших на очередном поезде.
— Виктор? — прозвучал спокойный голос в маленьком наушнике.
— Да, Ричард, — ответил Виктор так же спокойно в крошечный микрофон на лацкане пиджака.
— Пора.
— Я знаю.
Виктор казался совершенно непримечательной личностью среднего возраста. Сорок семь лет, разведен, заметная лысина, животик; костюм серый, недорогой, туфли черные, дешевые. Светлые хирургические перчатки, какие можно купить в любой аптеке.
Посмотрев в окно еще секунду, Виктор повернулся к столу за спиной. Самый обыкновенный металлический стол, ни в ящиках, ни сверху ничего нет. Ничего нет и на книжных полках у противоположной стены.
Только в корзине для бумаг лежал стеклянный диск двух дюймов в поперечнике — диск и небольшой алмаз. Пятнадцать минут назад этим алмазом Виктор проделал аккуратную дыру в оконном стекле.
— Две минуты, Виктор. — Голос в наушнике звучал все так же спокойно.
— «Акела-экспресс», поезд номер Эр-двадцать один ноль девять, отбыл из Нью-Йорка в одиннадцать ноль-ноль, прибытие на Центральный вокзал по расписанию в тринадцать сорок семь. На настоящий момент опаздывает на семь минут.
Проговорив это в микрофон, Виктор подошел к громоздкой самозарядной винтовке на треноге, снабженной оптическим прицелом и глушителем.
— Поезд прибыл.
— Спасибо, Ричард.
— Помнишь, как он выглядит?
— Да, Ричард. Фотография хорошая.
— Девяносто секунд.
Виктор переставил треногу к окну так, чтобы ствол заглядывал в круглое отверстие, вырезанное в стекле.
— Одна минута.
Откинув волосы со лба, Виктор принялся за работу. В перекрестие прицела как раз поместился главный выход Центрального вокзала, откуда в этот самый момент хлынула толпа вновь прибывших. Виктор внимательно следил за каждым, иногда водя стволом. Вверх, вниз, вправо, влево — будто искал кого-то.
— Он выходит, Виктор. Сейчас увидишь.
— Вижу, Ричард.
Перекрестие прицела последовало за темнокожим молодым человеком лет двадцати пяти. Курточка команды «Нью-Йорк янкиз», джинсы. Смотрит в сторону стоянки такси…
— Цель в твоем распоряжении, Виктор.
— Спасибо, Ричард.
Указательный палец правой руки соскользнул со спусковой скобы и лег на спусковой крючок. Молодой человек в курточке «янкиз» шагнул в сторону ближайшего такси. Незаметно, плавно палец надавил на спусковой крючок, потом еще раз. Два негромких хлопка последовали один за другим.
При первом попадании молодой человек схватился за горло, вторая пуля разорвала сердце.
— Готово, Ричард.
— Спасибо, Виктор.
Отперев дверь, Виктор покинул безликий офис. Незаметный человечек средних лет: ни винтовки, ни треноги. Ни стеклянного диска, ни алмаза. Двадцать шагов по коридору, где справа и слева двери таких же офисов, сданных неизвестно кому, потом — пожарная лестница. Два этажа вниз — и на улице ждет видавший виды оранжевый фургон с надписью «Морозильное оборудование напрокат».
Виктор открыл заднюю дверь, забрался внутрь и сел на пол. Фургон тронулся.
— Все в порядке? — прозвучал голос Ричарда с водительского сиденья.
