Дебора… Та самая девочка, которую много лет назад мнепосчастливилось спасти в горах северной Шотландии.
– Знаете, святой отец, в этой маленькой книжечке ошотландской ведьме столько ужасающих сведений, что просто волосы встаютдыбом, – сказал мне кто-то.
– Подобные книжки отнюдь не Священное Писание, –пренебрежительным тоном ответил я.
Собравшиеся продолжили свои рассказы и сообщили мне, что вседокументы, касающиеся суда над Сюзанной Мэйфейр, парижский парламент передал поинстанциям и сейчас они находятся в руках инквизитора.
– Был ли обнаружен в покоях графини какой-нибудьяд? – спросил я, пытаясь заполучить хоть крупицы достоверных сведений.
Мне отвечали, что яда не нашли, но это уже не играло роли,ибо обвинения против графини были чересчур серьезными: свекровь слышала, какДебора взывала к невидимым существам, и ее свидетельство в этом поддержалиКретьен и Филипп – и даже Шарлотта, которая, впрочем, не пожелала даватьпоказания против своей матери и предпочла скрыться; очевидцами проявленийневероятной силы графини объявили себя и другие люди, утверждавшие, что онаобладала способностью передвигать предметы, не касаясь их, предсказыватьбудущее и знала множество вещей, немыслимых для простого смертного.
– Однако она так ни в чем и не созналась?
– Не кто иной, как дьявол, вверг ее во время пыток всостояние забытья, – ответил сын хозяина здешнего заведения. – Ктоеще может погрузить человека в полное оцепенение, когда его пытают каленым железом?
К этому времени я чувствовал себя уставшим, разбитым и почтираздавленным тем, что довелось услышать, однако продолжал свои расспросы:
– И графиня не назвала сообщников? Насколько мнеизвестно, от обвиняемых прежде всего добиваются, чтобы они выдали сообщников.
– Так она же самая могущественная ведьма из всех, о комзнали в здешних краях, святой отец, – ответил мне местныйвиноторговец. – К чему ей помощники? Когда инквизитор услышал имена тех,кого графине удалось вылечить, он уподобил ее величайшим колдуньям древности исравнил с самой Аэндорской ведьмой[2].
– Окажись здесь сейчас кто-либо равный мудростьюСоломону, он бы с этим согласился, – сказал я.
Но местные мудрецы не слышали моих слов.
– Если и была в наших местах другая ведьма, то это,несомненно, Шарлотта, – заявил старый виноторговец. – Да, это былопоистине невиданное зрелище, когда она приходила к воскресной мессе всопровождении нескольких негров в шелковых одеждах и с париками на головах, даеще и позволяла им войти вместе с ней в церковь! А за ее малолетним сыномприсматривали три мулатки. Муж ее, высокий, бледный, тонкий, как ива, с детствастрадал от общего расслабления организма, причем болезнь поразила его таксильно, что даже мать Шарлотты не смогла его вылечить. По приказанию Шарлоттынегры на руках носили своего хозяина по всему городу, поднимали по ступеням,подносили к его губам бокал с вином, а потом вытирали салфеткой подбородок. Онисиживали за этим самым столом: муж Шарлотты, изможденный, как святой сцерковной фрески, а вокруг него – все эти черные физиономии со сверкающимиглазами. Самый черный и высокий, которого звали Реджинальд, рокочущим голосомчитал хозяину книгу. Подумать только! Шарлотта жила среди таких страшилищ свосемнадцати лет – с тех самых пор, как совсем еще юной девушкой вышла замуж заАнтуана Фонтене с острова Мартиника.
– Уж точно, это Шарлотта выкрала куклу из шкафа, –сказал сын хозяина постоялого двора, – чтобы та не попала в рукисвященника. Никто другой из перепуганных обитателей дома не отважился бы дажеприкоснуться к этой штуке.
– Однако, как вы сами только что сказали, мать Шарлоттыне могла избавить зятя от недуга, – осторожно заметил я. – Равно каки Шарлотта – это совершенно очевидно. Следовательно, вполне возможно, что этиженщины вовсе и не ведьмы.
– Лечение и проклятие совсем не одно и то же, –ответил мне виноторговец. – Вот если бы они пользовались своим даромтолько во имя исцеления… Но какое отношение к исцелению может иметь сатанинскаякукла?
– А как тогда прикажете понимать бегствоШарлотты? – подал голос еще один участник разговора – он лишь недавноприсоединился к собравшимся и казался чрезмерно возбужденным. – Что ещеможет означать такой поступок, кроме как подтвердить тот факт, что обе они – имать, и дочь – ведьмы? Не успели графиню арестовать, Шарлотта тут же сбежала смужем, ребенком и всеми своими чернокожими слугами в Вест-Индию, откуда все оникогда-то и прибыли в наш городок. Однако перед тем Шарлотта все же успелапобывать в тюрьме и провела наедине с матерью более часа. Разрешение насвидание она получила исключительно по глупости стражников, поверивших, будтоей удастся убедить мать признаться в содеянных злодеяниях. Да у Шарлотты и вмыслях не было ничего подобного!
– Похоже, она мудро поступила, – сказал я. –И куда же сбежала Шарлотта?
– Говорят, на Мартинику, вместе со своим бледным иубогим мужем-калекой, который там нажил целое состояние на плантациях. Но никтодостоверно не знает, так ли это.
Инквизитор написал на Мартинику, требуя, чтобы властидопросили Шарлотту, но ответа не получил, хотя прошло уже довольно многовремени. Да и можно ли надеяться, что в тамошних местах существует правосудие?
Более получаса я слушал их болтовню о том, как происходилсуд, как Дебора заявила о своей невиновности в присутствии судей и тех горожан,которым позволили находиться в зале суда; о том, как после приговора онанаписала прошение его величеству королю Людовику, как судьи послали в Доле запалачом, как Дебору раздели в камере донага и сначала обстригли ее длинныеиссиня-черные волосы, а затем обрили голову наголо и внимательно осмотрели всетело в поисках дьявольских отметин.
– И что же, нашли? – спросил я, дрожа от кипевшейвнутри ненависти к подобным процедурам и стараясь не воскрешать в памяти глазадевочки из прошлого.
– А как же – две отметины, – ответил хозяин. Онтолько что присоединился к нам вместе с оплаченной мною третьей бутылкой белоговина и теперь разливал его по бокалам. – Графиня заявила, что эти метки унее с рождения, что точно такие же можно найти у каждого человека, ипотребовала – если судьи считают подобные пятна доказательством вины –проверить на этот предмет всех горожан. Ей, однако, не поверили. К тому времениДебора сильно побледнела и отощала от голода, но по-прежнему оставаласькрасавицей.
– Неужели действительно красавицей? – удивился я.
