Мейсон прищурился.
– Ты виделся с Хоуменом?
– Виделся, и скажу тебе, не так-то просто было добиться этойвстречи. Он был до омерзения любезен. Что-то в его версии происшедшего звучитподозрительно. То есть с его-то точки зрения все в порядке, но я поставил себяна место вора, угнавшего машину, и вот тут-то… Если Хоумен лжет и машина небыла украдена, он должен знать, кто был за рулем. Хоумен говорит, что машину угналичуть позже полудня. Клэр утверждает, что на водителе был смокинг. Воры,угоняющие машины, не надевают смокинга при краже среди бела дня. Одним словом,я предпринял кое-что, исходя из того, что Хоумен, возможно, лжет. Я послалагента на телефонную станцию. Он выдал себя за дворецкого Хоумена и подпредлогом проверки счетов поинтересовался, были ли у Хоумена телефонныеразговоры с Бекерсфильдом. Оказалось, что с Бекерсфильдом он не говорил, но вкниге счетов агент нашел два счета на разговоры с Сан-Франциско. Один вызов былиз Голливуда. Второй счет был выписан за разговоры, заказанные изСан-Франциско. Счета помечены днем, предшествующим катастрофе.
– Ты записал номер телефона в Сан-Франциско? – спросилМейсон.
– Конечно. Я уже навел справки. Звонили из дешевогопансиона. Абонент – некий Л.Г. Спинней, личность довольно таинственная.
Глаза Мейсона выразили живейший интерес.
– Давай дальше, Пол.
– Спинней занимает дешевую комнату в дешевом районе. У негоесть телефон. Спинней появляется в пансионе приблизительно раз в месяц. У негоесть портативная пишущая машинка. Он выстукивает на ней письма и отправляет ихпо почте. Он ведет телефонные разговоры по номерам, которые мы пока еще неустановили. Соседи по пансиону утверждают, что это международные разговоры.Спинней получает письма один-два раза в месяц, с нерегулярными промежутками.Иногда письма лежат в его ящике по две-три недели. При всем этом, Перри, –продолжал Дрейк, – этот Спинней – невидимка. Его никто ни разу в глаза невидел.
– Что?
– Это так. Он снял комнату однажды вечером, прислав в домшофера такси с деньгами и ручным багажом. В его комнате отдельный вход. Онприезжает и уезжает ночью. Никто не может точно сказать, сколько времени онпроводит в пансионе. Конечно, кое-кто видел его мельком, но никто не можетподробно описать его внешность. Ему может быть от двадцати до пятидесяти лет.Он не очень толстый и не очень худой. Носит пальто и фетровую шляпу. Довольночасто – обрати внимание, Перри, – он бывает одет в смокинг. Каково! Человек,снимающий комнату в дешевом пансионе, носит смокинг.
Мейсон погрузился в размышление.
– Одно из писем, – продолжал Дрейк, – как раз лежало впочтовом ящике. Мой агент не решился вскрыть его. Он подставил конверт под лучсвета и рассмотрел, что внутри лежит чек и письмо. Нам удалось сфотографироватьего, не вскрывая конверта. Письмо гласит:
«Посылаю пятьдесят долларов, все, что мне удалось скопить заэтот месяц. Ах, если бы он смог написать мне хоть несколько строк. Я была бытак счастлива. Передай ему это».
– Подпись?
– Просто «Луиза».
– Подпись на чеке?
– «Луиза Уортфильд».
– Интересно. Дальше.
– Эта Луиза Уортфильд перепугалась до полусмерти, когда мойагент разыскал ее в Новом Орлеане. Сначала она не хотела говорить. Она работаетв кафе. Одна из ее приятельниц-официанток рассказала о ней кое-что. ЭтаУортфильд в Новом Орлеане недавно. Муж бросил ее два года назад из-за того, чтоу нее не было детей. Они жили в разлуке около года, потом она не выдержала изаявила, что любит его по-прежнему, а поэтому скопит деньги и приедет к нему.Она думает, что он в Голливуде. Недавно она получила письмо от приятеля своегомужа, в котором сообщалось, что Уортфильд попал в очень неприятную историю и неможет написать ей лично, так как боится, что за его перепиской следят. МиссисУортфильд жила тогда в Ридифильде, штат Коннектикут. Она написала этомуприятелю, что приедет на Запад, чтобы попытаться помочь мужу, и отправиласьчерез всю страну, останавливаясь кое-где, чтобы подработать. В Новом Орлеанеона получила еще одно письмо. В нем сообщалось, что ее муж в тюрьме. Он что-тотам сделал и просил забыть его. Жена, однако, отнюдь не желала расставаться сним. Она из сил выбивалась, чтобы заработать денег, нанять адвоката и добитьсяпересмотра приговора. Все это мой агент узнал из вторых и третьих рук. Сама онанаотрез отказалась говорить.
– Сколько зарабатывает этот Хоумен? – задумчиво спросилМейсон.
– Три-четыре тысячи долларов в неделю. Точнее сказатьтрудно. Эти голливудские магнаты скрывают свои доходы, чтобы платить меньшеналогов.
Мейсон отодвинул назад свое кресло, встал и началрасхаживать по комнате.
– Ты не можешь выследить Спиннея?
– Трудно. Он приезжает и уезжает. А как уехал, так словносквозь землю провалился. Он получил телеграмму несколько дней тому назад.
– Можно копию получить?
– Только каким-нибудь незаконным путем.
– Все-таки попытайся!
– Не знаю. Это не так просто. Кто-нибудь из наших долженпойти на телеграф, сказать, что он Спинней…
Делла Стрит, коротко постучав в дверь, быстро вошла вкабинет.
– Привет, Пол! Надеюсь, я не помешала. Вот, только чтополучила на твое имя.
Она протянула Дрейку сложенный лист бумаги. Он развернул егои почти тотчас же передал Мейсону.
– Копия телеграммы, – сказал он, хитро улыбаясь.
Мейсон прочел:
«Получила работу в кафе „Ридилей“, Лос-Анджелес. Хочу бытьрядом с ним. Добиралась на попутных машинах. Луиза».
Мейсон разорвал бумагу на мелкие клочки, швырнул их вкорзину рядом со столом и обернулся к Делле.
– Свяжите меня с управляющим кафе «Ридилей», Делла. Скажите,что у меня важное дело.
Делла кивнула, вышла в приемную и взяла телефонную трубку.
Дрейк сказал:
– Мне жаль эту девушку, Перри. Стефанию… Ты займешься ееделом?
– Да. Я не дам погубить человека из-за махинацийголливудского продюсера.
– Тебе надо бы взглянуть на нее. Она очень мила и, кажется,первый раз попала в такую историю.
– Ей уже предъявили формальное обвинение?
– С минуты на минуту могут предъявить. Она еще в госпитале.Полиция рвет и мечет. Не могу понять, с чего это они так разошлись. Думаю, заэтим что-то кроется.
Вошла Делла.
– Мистер Кимбелл у телефона.
