Вспомнится со временем.
Я удивлённо взглянула на него.
— Спасибо. Кто сейчас правит королевством? И что вообще происходит в мире?
Он сел рядом, вытянул ноги в красных сапогах и, задрав голову, уставился на небо. Солнце уже клонилось к закату.
— После того, как ты заснула, твои отец и мать довольно быстро умерли. Как ты знаешь, наверное, кроме тебя, наследников у них больше не было. Возникла междоусобица, и королевство разделилось на три.
— На три?
Вот это новости!
— Сначала власть захватил твой племянник со стороны матери — герцог де Монфор. Но герцог был слишком слаб и изнежен, к тому же не совсем… м-м… склонен к зачатию детей.
— В каком смысле?
— Богатая и сытая жизнь вредна для людей, — вместо ответа выдал Дезирэ презрительно, — вы начинаете баловаться. В общем, несмотря на то, что рыцари любили своего герцога во всех смыслах этого слова, королевство пало под ударами варваров. Они отхватили себе восточную часть, ту, где Старый город, ваша бывшая столица. Сейчас в ней правит не король — каган всадников с восточных степей. Гильом де Геррон, военачальник твоего отца и твоего племянника, смог остановить варваров, не дав им захватить западную и северную части. Но вернее сказать, что их лошадей остановили горы. Однако единения сил не случилось: каждый стал рвать корону на себя. В ходе войны Троих Геррон захватил север и нарёк его королевством Родопсией.
— Почему?
Принц пожал плечами:
— Название красивое, видимо. От Гильома возникла новая династия де Герронов, до крайности воинственная. А главный ловчий покойного герцога де Монфора — Анрио Дютор отгрыз западную часть, превратив её в процветающее королевство Эрталию. Так вместо одного королевства появилось три. По старой памяти их иногда называют Трёхкоролевствием.
— Вы сказали: война троих. А кто был третьим?
— Фея. Но она погибла.
— Разве фея может погибнуть? — изумилась я.
— Может. И её смерть всегда приносит проклятье тому, кто её погубил: его род истребится до последней капли крови.
— И кто же…
— Ну… она как бы погибла, но как бы и нет. Так что пока проклятье ни на кого не обрушилось.
Я вздрогнула. Потёрла ладонью лоб.
— А кто же теперь я? — вырвалось у меня жалобное. — Кто я в этом чужом мире?
— Моя невеста, — ухмыльнулся Дезирэ.
Ну, спасибо. Утешил. Я всхлипнула. Он вдруг приобнял меня, шутливо похлопал по плечу:
— Да не переживай ты так! Вернём мы тебе престол предков. Отнимем у захватчиков Монфорию. Отберём Родопсию. С Эрталией будет посложнее — ей правит злая ведьма и её любовник. И оба весьма сильны в магии. Законный король брошен в темницу, но вроде ещё жив. Мы его освободим. Если, конечно, он согласится принести клятву верности.
— Ох…
— Не парься. Разберёмся.
Дезирэ резко вскочил, я невольно оглянулась на него. На устах жениха змеилась усмешка, глаза потемнели и возбуждённо сверкали.
— Пройдёт сто лет, и та, что спит — проснётся.
Ярче рябины кровь прольётся.
Вспыхнет пламя до небес.
Ангелу поможет бес.
Тьма из бездны отзеркалит свет,
и король на трон вернётся.
— Ч-что?
— Это было пророчество. Красиво, да? Идём в дом. Я нашёл яблоки. Перекусим, пока рагу греется. И, кстати, в подвале есть вино. Всё, что было кроме него, давно сожрали мыши, но вино они не осилили.
Шиповничек
А это шале
Глава 3
Музыка ветра
Люсьен, голодными глазами мрачно наблюдавший за нашей трапезой, всё же сдался. Да и никто бы на его месте не выдержал таких запахов. Мальчишка сел за стол, молча положил себе рагу, покосился на Дезирэ и принялся есть с видимым страданием на лице. Принц тоже промолчал, но, когда пажу оставалось доесть буквально несколько ложек, задумчиво спросил:
— Ты же знаешь, откуда берётся колбаса?
— Перестань!
— Или, когда ты покупаешь сервелат, то даже не догадываешься, что когда-то он бегал, маленький, розовенький, и задорно похрюкивал, поводя круглым любопытным рыльцем?
— Заткнись! Очень тебя прошу.
Дезирэ послушался. Но спустя несколько минут коварно заметил:
— Вот этот, мне кажется, был рыженьким. Или сереньким? Нет, точно рыженьким…
Люсьен вскочил и выбежал из дома, громко хлопнув дверью. Принц тихо рассмеялся, довольный собой. Поднялся. Глянул на меня свысока.
— Я застелю вам постель в мезонине. Завтра мы будем уже в Монфории. Я проверил: наматрасник и одеяла целы. Но нужно собрать сено и заново набить. И вытряхнуть.
— И как мы будем отвоёвывать…
— Об этом потом. Сейчас отдых: устал, как пёс
— А Люсьен… Вы будете его искать? Мне кажется, тут в горах полно волков.
Жених лениво усмехнулся:
— Знали бы вы, как ужасен Люс в гневе! Они просто побоятся с ним связываться. Не тревожьтесь. Главное, ночью из дома не выходите…
Мне снились волки. Они прятались в кустах и жалобно, по щенячьи поскуливали, поджимая пушистые хвосты. И мне хотелось забраться в стаю пушистой братии и спрятаться, замереть, перестать дышать, чтобы Тот, Кто затаился во тьме, не услышал, не нашёл. Я чувствовала его дыхание, я ощущала его взгляд. У него не билось сердце, и кровь в жилах была ледяная, словно горная река.
Распахнув глаза, я уставилась в темноту. Когда-то потолки в шале были белёными, но известь давно облетела, осела серой пылью на стенах, полу и мебели. Сквозь заколоченные ставни тускло пробивался лунный свет. В тишине я услышала своё тяжёлое, хриплое дыхание, подняла руку и коснулась лба. Он был мокрым и холодным.
Я села на кровати. Сердце колотилось бешено.
Который сейчас час? Не припомню, чтобы видела в этом доме часы, да и откуда бы такая роскошь в такой убогости? Я оглянулась на постель и снова вздрогнула: её белизна в лунном свете казалась мертвящей. Нет, возвращаться в неё я не хочу… Встала, и, не одеваясь, в одной батистовой камизе — благо та была ниже колен — вышла из комнаты, спустилась вниз. На кухне никого не было. Я взяла со стола трут и огниво, зажгла свечу, стараясь не думать, откуда в доме, опустошённом мышами, взяться восковой свеча.
Никого не было. Люсьен, видимо, разместился во втором мезонине, выходящем окном на другую сторону. Зато был тёплый вишнёвый плащ принца. Он одиноко и печально висел в углу, и я, конечно, не осталась равнодушной к несчастному. Завернулась в него, вернулась за стол, вытащила крохотное зеркальце-медальон, раскрыла и стиснула пальцы до боли…
У Вальжана были толстые, мокрые губы. Целуя, он попытался протиснуть мне в
