миледи. – Он повернулся к сестре: – Пошли, я тебя прошу! Почудила, и хватит.
Только что леди Лидия заметила в нем сочувствие. Теперь он заметил сочувствие в Полли, и не ошибся. Та подошла к мамаше Прайс и повела ее, приговаривая:
– Вот так. Пойдем, отдохнем…
Миссис Прайс засомневалась.
– Отдохнуть-то отдохнем, только если б я захотела, я бы…
– Прайс! – крикнул сэр Герберт.
Она взглянула на него, словно до сих пор не замечала.
– Добрый вам вечер, Сырырбырт. Я вот говорю…
– Неважно, – прервала ее леди Лидия. – Лорд Дройтвич к вам зайдет.
– Конечно, – подтвердил Тони.
Мамаша Прайс покачала головой со скорбью Моны Лизы.
– Он меня не любит. Никто меня не любит!
– Чушь! – сказал сэр Герберт. – Любит. Идите, идите… вот так. Пенсию вам платят исправно?
– Да-да, Сырырбырт. Только я так думаю, зачем? Продала первородство за похлебку…
Фыркнув напоследок, она подчинилась Полли. Шествие замыкал Слингсби, выражая и отрешенность, и извинение за сестру. Тони смотрел им вслед.
– Что она хочет сказать?
– Ничего. Ничего! – Сэр Герберт затряс головой, словно отгонял муху. – Она напилась. Уведи-ка ее к себе, Лидия, и подержи, пока не уедет.
– Да, ты прав.
Тони удивленно на них глядел.
– Господи! – воскликнул он. – В чем дело?
– Она болтливая дура, – сообщил сэр Герберт. – Может навыдумывать про твоего отца…
– При чем тут отец?
– Ну, про меня. Про кого хочешь. Ради бога, не спрашивай!
– Почему ты волнуешься?
– Я? Волнуюсь? Какая чушь! Я ничуть не волнуюсь.
– А, вон что! – обрадовался Тони. – У тебя с ней что-то было!
– Тони, – сказала леди Лидия, – не говори глупостей.
– Лидия, пошли, – сказал сэр Герберт. – Зачем мы теряем время? Поймай ее и держи, пока не проспится. Может, она сейчас рассказывает.
Когда дверь за леди Лидией закрылась, Тони обернулся к дяде.
– Ну, дядя Герберт, посмотри мне в глаза. Было у вас что-то двадцать пять лет назад?
Сэр Герберт фыркнул.
– Конечно, нет! Двадцать пять лет назад я предпочитал хористок.
– Хм… – сказал Тони. – Как-то ты странно говоришь. Уклончиво. Меня всегда удивляло, что ты ей платишь.
– Мой дорогой! Она нам преданно служила!
– Ладно, я сам ее люблю, особенно на расстоянии. Сида я люблю меньше. Наверное, бранит аристократов в Гайд-парке. На меня смотрит так, словно я торможу прогресс. Знал бы он, что такое быть графом! Побыл бы на моем месте!
– Господи! – закричал сэр Герберт. – Что ты говоришь?
– А что? Мы, графы, самые несчастные люди. Хозяйство само собой не идет. Если бы Сид Прайс оказался…
– Тони! Прошу тебя!
– Что ты волнуешься? Дрожишь весь…
– Я не дрожу.
– Дрожишь, как цветок на ветру. Скажи мне, дядя Герберт…
– А, вот вы где!
Из двери торчала голова мамаши Прайс. Сэр Герберт нашел в ней сходство с Медузой.
– Господи! – застонал он. – Где же Лидия?
5
Мамаша Прайс скромно просочилась в комнату. В руке у нее был полупустой бокал, чем и объясняются, вероятно, изменения, достаточно резкие, а вот хорошие ли – это как кому. Из глубин скорби она взмыла на вершину радости.
– Можно? – осведомилась она. – Вы тут, а я – там, хе-хе! Скажут, я выйду. Пора нам, мой миленький, потолковать, – добавила она, обращаясь к лорду Дройтвичу.
Тони попятился. Да, она шаталась, но поцеловать его могла.
– Нянечка! – взмолился он. – Не надо, я занят!
Мамаша Прайс захихикала.
– Да уж, не свободен, хе-хе! Захомутали. Поздравляю – ик – и желаю. А вам стыдно, Сырырбырт!
– Почему? – растерялся баронет. – Что я такое сделал?
– Сами знаете… ик…
– Вы бы лучше прилегли!
Мамаша Прайс обиженно выпрямилась, веселье ее угасло.
– Прям счас! – отвечала она. – Хватит, я от вас нахлебалась!
– Ну что это! – вскричал сэр Герберт, кидаясь к входившей в комнату супруге. – Лидия, зачем ты ее выпустила?
– Я ее не поймала, – ответила леди. – Скорее всего, она рыскала по дому. У Слингсби ее не было.
Тут появилась Полли и спросила:
– А, вы ее нашли?
– Мы что, играем в прятки? – удивился Тони. Приветливость мамаши Прайс тем временем вернулась.
Допив свой бокал, она одарила собравшихся улыбками и повела такую речь:
– Ле-ик-жентлемены, выпьем за нашего красавчика и его… ик… супружницу. Мир да любовь! Что ж это вы. Леди-лиди? До дна, до дна!
– Какая мерзость! – сказала хозяйка, снова спугнув радость оратора.
– Эт кто, я? – Она тыкнула пальцем в Тони. – Тоже мне, защитничек выискался! Не-ет, хватит, я все скажу!
Сэр Герберт бросил взгляд на леди Лидию и, вероятно, набрался новых сил.
– С меня тоже хватит, – промолвил он. – Немедленно идите в библиотеку!
Мамаша Прайс отшатнулась.
– Вы меня не хватайте! – взвизгнула она. – Ишь какой! Да я сколько лет… ик… совесть продаю-ю-ю…
Полли выступила вперед.
– Идемте, миссис Прайс, – мягко сказала она. – Там хороший диванчик, я вас причешу, к ужину будете как новенькая.
– Ты хорошая девочка, – захныкала мамаша Прайс. – Ни в кого не стреляешь… Я Сиду всегда говорю, эта Полли… – Тут она развернулась к сэру Герберту. – Ой, Сид, Сид! Из-за вас ему жизнь испортила… Да, Сырырбырт, все из-за ва-а-ас… Ик!
– Хватит!
– Ну, это мы еще посмотрим.
С этими грозными словами она наконец вышла, столкнувшись с Фредди, которому казалось, что наступила пора коктейлей.
– Если зрение меня не подвело, – заметил он, – она назюзюкалась.
– Еще как! – горестно подтвердил сэр Герберт.
– Что ж вы ее не выгоните вместе с сыночком?
– Нет! – воскликнула леди Лидия. – К сыну ее пускать нельзя!
Фредди совсем растерялся.
– Ничего не понимаю!
Тони, достаточно строгий, выступил вперед.
– Вот именно. Но должен понять. Тут какая-то тайна.
– Что ты, что ты, что ты! – быстро ответил сэр Герберт.
– То. Не такой я дурак. Почему она говорит, что продавала совесть?
– Герберт, – выговорила леди Лидия, – скажи ему.
– Лидия!
– Да. И ему, и Фредди. Я больше не выдержу.
– Я жду, дядя Герберт, – напомнил Тони.
– Что ж, пеняй на себя, – ответил его дядя.
6
Приняв классическую позу английского джентльмена, то есть стоя спиной к камину, несчастный баронет спросил:
– Тони, ты знаешь, как и где ты родился?
– В Индии… – растерянно отвечал граф.
– …где жили тогда, – прибавил Фредди, – родители нашего героя. По хрупкости здоровья его послали в Англию…
– Нет, – прервал его сэр Герберт. – Все не так.
– Значит, меня обманули, – сказал Фредди.
Леди Лидия посмотрела вверх из глубин кресла:
– Говори, Герберт.
Муж ее дернул горлом, словно глотал неприятное лекарство.
– Хорошо, – согласился он. – Тони, ты родился на Мотт-стрит, в Найтсбридже, над парикмахерской.
Тони заморгал.
– Зачем же мама… – начал он.
– Если под «мамой» ты подразумеваешь покойную леди Дройтвич, ее там не было.
Фредди снова посмотрел на
