огромным, но даже Комар Львович надо мной посмеялся. Вот тут в мою гениальную шерстяную голову и пришла мурровая идея!
Муррровая идея – это как мировая? Или коровья?
Мировая! Из коровьего в меня только молоко приходит. Не перебивай! Я решил, раз лопухи соскальзывают, то уж репейник-то не подведёт! Нырнул в его заросли и давай на себя колючки цеплять.
И вот у речки учительница Полосочка радостно так объявила:
– А сейчас все, кроме учеников по обмену, будут плавать. Лаки, ты где? Ой, что это с тобой? Дети, кто закидал неправильного енота колючками?
Я так расстроился, что меня почти разоблачили.
Почему почти?
Потому что маленькая девочка-енот засомневалась. Она сказала, что чудо-куст с чудо-хвостом не может быть мной!
– Ты точно не… Как его, кот? – Вредина щёлкнул меня по колючке.
– Точно. Я мудрый куст. Мудрый говорящий куст.
– Ты знаешь обо всём на свете?
– Конечно!
– Тогда расскажи, как нам завести себе человеков. Лаки куда-то делся, наверное, мне придётся найти его профессора и поселиться в доме Лаки.
– Это возмуртительно! Не трогай профессора! Он только Лаки любит! Понятно? Поэтому даже в ванну его никогда не засовывал. Знает, что тот воды боится. Однажды он чай пролил рядом с хвостом Лаки, так кот так испугался! Ему чуть кошачью скорую помощь не вызвали!
Маленькая девочка-енотик дёрнула учительницу Полосочку за лапу:
– А почему кусту вызывают это, ну как его… В общем, что-то кошачье и скорое?
Она так смотрела на меня, что я понял – кот ребёнка не обидит, а уж тем более – не обманет. Надо было спасать детскую психику и свою шкуру.
– Я это, я. – Мне было стыдно и страшно. – Почему зайцу можно не плавать, а мне нельзя? Потому что вы за него отвечаете перед заячьей школой, а за меня – нет. Утону я, никто Лакушку и не вспомнит.
Ай обнял меня поверх колючек и серьёзно произнёс:
– Ты – часть нашей семьи. Мы хотим научить тебя всему, что умеем. Вдруг никто из нас никогда не увидит человеков. А если увидит – нам придётся за них сражаться, ты сам говорил про каких-то хомяков и Мурку. Вдруг они огромные и плавают.
– Они не плав… – крикнул я.
Остальное прозвучало как «буль». Я взял себя в лапы. А это очень сложно делать одновременно: брать себя в лапы и барахтаться с их же помощью.
Когда я понял, что могу держаться на воде, я крикнул:
– Вот какой Лакушка молоде… – и снова начал тонуть, но медленно и рассудительно.
Я подумал, что если смог держаться на воде однажды, то повторю свой подвиг. Я всплыл и возвестил:
– Ребята, я научился! Я могу плавать, глядите!
И давай лапами над головой размахивать.
А нижними лапами шевелить перестал.
Ты что, подсматривал? Да, перестал. Ещё разок немного воды носом всосал. И обиделся, что никто вокруг не восхищается моим мурстерством.
Мастерством? Кажется, мне пора устроиться твоим переводчиком.
В общем, никто мной не восхищался. Я обиделся и поплыл к берегу – возмущаться. Выбираюсь, бурчу про себя, какие все злые. Тут меня енотики – хвать за все конечности сразу, подбрасывают вверх и ловят, как какую-нибудь рок-звезду или героя. Мне бы радоваться, а я думаю, лишь бы не уронили. А они кричат: «Это Спарта!», «Лаки – великий воин». Я тогда ещё не знал, что про Спарту и великих воинов им тоже ворона рассказала. Она вообще любую чепуху передаёт, что услышала, о том и каркает. Но вернёмся к главному – ко мне. Встал я, голова – кругом. Смотрю, репейник весь куда-то с меня делся. Зато колючки появились на енотиках. Все стали меня хвалить, какой я могучий и плавучий, что теперь никакие Мурки и их ластики мне нипочём. Ничего, мол, великий Лаки не боится! А мне страшно!
Я же говорю, трусишка!
Ничего подобного, просто потом мы знаешь что делать стали? Полоскать.
Плавки?
Где ты видел котов, стирающих плавки? Нам сказали, что урок полоскания нужен, чтобы получить кусок пищи.
Я говорю:
– Спасибо, что-то мне на диету захотелось. Можно мне куда-нибудь подальше от речки?
Мне разрешили:
– Можно. Но после урока полоскания.
Добрые какие!.. Ладно. Я предложил прополоскать жилетку Ая. Вредина отлепил от себя колючку, ойкнул и засмеялся:
– Ай только что плавал. Зачем ему снова жилетку мочить?
– А что мы будем бултыхать в воде?
Я подозревал, что меня.
– Тебя. – Учительница Полосочка посмотрела на меня так серьёзно… А потом достала из-за спины рыбину: – Да рыбу! Рыбу бултыхать надо!
Котики-животики! Такого праздника я не ожидал. Рыба! Это даже лучше ягод.
– А зачем её полоскать?
Моё голодное существо хотело съесть всю рыбу мира, даже если её испортили лимонным соком. Вы же знаете, что коты благоразумно не едят то, от чего у них нос в трубочку сворачивается.
Прям-таки сворачивается?
Нет, но резкие запахи – это не для нас.
– Потому что она живая. – Кю окунул в воду свою рыбу.
– Вы её что, выгуливаете?
Учительница Полосочка что-то рассказывала о том, что с добычей делают, но я уже не слушал, схватил рыбёху из ведёрка и побежал её «выгуливать».
– А когда её можно будет вытаскивать из воды? – спрашиваю у Ая.
– Да когда плавниками перестанет шевелить.
– Так это ж она должна умереть… От моих лап? Я гуманист. Эй, нет, я не убиваю рыбу! Только ем!
Рыба, как это услышала, спокойно вырвалась из моих лап и уплыла.
– Лаки, ты что? – Ай цокал языком. – Добычу надо крепко держать пальцами!
– Какими ещё пальцами? Где ты видел у меня пальцы?
Я поднял лапы вверх и приготовился заплакать, как человеческая женщина. Но учительница Полосочка похвалила меня за старательность.
А уж похвалу ты любишь.
Все любят! Я уже говорил, что всегда тобой восхищался, как только может кот восхищаться автором?
Спасибо, Лаки, мне очень приятно…
Вот, все любят похвалу. А я свою всегда получаю заслуженно. Между прочим, водоросли я в тот день очень хорошо прополоскал, нашёл в них много вкусного. Если верить енотам. Сам я ни за какую заводную мышку рачков всяких есть не стану! Омаров мне! Омаров!
После урока мы должны были разводить костёр, но пошёл дождь.
Куда?
Шутишь так? Ну-ну. В нас пошёл. Прямо по шерсти. Так неприятно. Мы
