— В отличие от тебя, — сказал Холидей.
Они поговорили о новом парнишке, которого «Гиббз» приобрели в качестве разыгрывающего, и о том, какую бы из «Отчаянных домохозяек» было бы неплохо трахнуть, и почему выкинули бы из койки других, затем разговор перекинулся на «крайслер 300». Бонано сказал, что ему нравится силуэт машины, но тачка с этими дополнительными обводами дисков выглядит «слишком выпендрежно, как у черно…» На его взгляд, это было просто лучшее описание колес. И все же он огляделся по сторонам, прежде чем сказать это. По вечерам клиентами бара были в основном черные. Днем же частенько только они являлись единственными посетителями заведения: четверо немолодых белых пьяниц, которым больше некуда было пойти.
После обсуждения машины дискуссия естественным образом перетекла к обсуждению преступности, и все повернулись к Холидею, который лучше всех разбирался в этом предмете.
— Становится лучше, — с видом крутого эксперта сказал Финк. — За последние десять лет количество убийств уменьшилось почти вдвое.
— Потому что большинство придурков упрятали в тюрьму, — сказал Бонано.
— Да нет, просто все тяжкие преступления сейчас в основном совершаются в округе Пи-Джи,[12]вот и все, — сказал Финк. — В этом году там было больше убийств, чем во всем нашем округе. Не говоря уж о машинных кражах и изнасилованиях.
— Ничего удивительного, — сказал Уэст. — Белые и черные с деньгами переезжают обратно в город и вытесняют черную бедноту в Пи-Джи. Черт, эти районы между «Кольцевой» и Южной авеню — все эти Капитол-Хайтс,[13]Дистрикт-Хайтс, Хиллкрест-Хайтс…
— Хайтс, холмы, вершины, — сказал Бонано, покачав головой. — Звучит так, словно там замки на этих холмах, черт возьми. А уж о Саутленде и говорить нечего. Поганое местечко.
— Этот Юго-Восток и десять лет назад был таким же, — проворчал Финк.
— Все дело в культуре, — сказал Бонано. — Как, черт побери, она может измениться?
— «Девятая палата», — сказал Финк.
Это название стало уменьшительным или уничижительным термином для обозначения Пи-Джи, в зависимости от того, кто его использовал. Оно означало, что округ ничем не отличался, он был таким же плохим, как и криминогенные восточные районы округа Колумбия, заселенные в основном черными.
— Чего ты ожидал? — сказал Уэст. — Нищета приводит к насилию.
— В самом деле, госпожа Хилари? — чуть усмехнувшись, спросил Бонано.
— Никто больше не уважает закон, — очень тихо сказал Холидей. Он посмотрел в свой стакан, погремел кубиками льда и одним глотком осушил его, затем взял со стойки сигареты, мобильник и поднялся с табурета.
— Ты куда? — спросил Финк.
— Работа, — ответил Холидей. — Надо ехать в аэропорт.
— Ну, будь здоров, Док, — сказал Бонано.
— Пока, парни, — Дэн небрежно махнул рукой.
Холидей вышел из бара. На нем был черный костюм и белая парадная рубашка. Фуражка лежала в машине.
4
Детективы Реймон и Грин шли по центральному коридору офиса, где размещался отдел особо тяжких преступлений. В огромном, без окон помещении стояли десятки разделенных перегородками столов, за которыми работали детективы, расследующие убийства и другие тяжкие преступления, связанные с насилием над личностью.
Детективы шли по офису, почти не отвечая на разрозненные поздравления и шутки в адрес Реймона, которыми их приветствовали полицейские, находящиеся в этот момент в отделе. Шутки в основном касались того, что, хотя именно Грин выполнил основную работу, все почести за раскрытие этого дела достанутся Реймону. Реймона это мало волновало. У каждого есть сильные стороны, а сильной стороной Грина было умение работать в комнате для допросов. Он рад был оказать любую помощь, лишь бы довести дело до конца. В общем-то, оно с самого начала шло гладко.
Накануне, когда Реймон был на дежурстве, от управляющего одного из многоквартирных домов поступил вызов. Управляющий, проживавший в том же доме, обнаружил тело в проеме открытой двери одной из квартир. Именно Реймону пришлось возглавить расследование убийства. Его помощником была назначена Ронда Уиллис, которую он считал самым лучшим напарником из всех, которые когда-либо ему доставались.
Когда Джуз Реймон и Ронда Уиллис прибыли к месту преступления, патрульные полицейские и лейтенант Седьмого участка ждали их на улице. Преступление было совершено в квартире на третьем этаже.
Несколько часов спустя, после того как покойную накрыли простыней и унесли, Реймон и Ронда, молча переглядываясь, стояли в гостиной квартиры. Пара полицейских подпирала дверной косяк снаружи, лениво оглядывая пропахший марихуаной и подгоревшим маслом лестничный колодец. Эксперты-криминалисты и фотограф тщательно и спокойно делали свою работу, а Реймон пристально смотрел на кухонный стол.
Его интересовали продукты. Они в беспорядке валялись на столе, вывалившись из большого бумажного пакета. Ни молоко, ни сыр, ни цыпленка женщина не успела убрать в холодильник, а это означало, что она вернулась из магазина перед самым нападением. Ее закололи рядом со столом — тонкая цепочка капель крови вела к двери. Тут натекла целая кровавая лужа. Скорее всего, жертва некоторое время стояла, держась за открытую дверь и взывая о помощи, и лишь потом упала.
Продукты интересовали его еще и по другой причине. Среди обычной еды были и разнообразные сладости: йогурты, сухие завтраки, клубничные палочки, тосты с арахисовым маслом и конечно же слойки с какао. Похоже, она не слишком заботилась о правильном питании. Она была из матерей, готовых потратить деньги на лакомство, лишь бы доставить радость своему ребенку. Это напомнило Реймону Регину, которая из походов по магазинам всегда возвращалась с вкусностями для Диего, хотя тот уже вырос, и для дочери Аланы, которой исполнилось только семь. Реймон ворчал на жену за особое расположение к Диего, за то, что она все время идет у него на поводу, за то, что она не может сердиться на него дольше нескольких минут и всегда уступает его желаниям. Впрочем, если самое плохое, что мужчина может сказать о своей жене, то, что она слишком любит своих детей, — тогда у него все в порядке.
Детей, живших в этой квартире, забрала из школы их тетя и отвезла к себе домой. Диего каждый день после школы забирала Регина, хотя Реймон и говорил ей, что она делает из него маменькина сыночка.
Хорошо, что дети не видели свою мать убитой. У нее были множественные колотые раны на лице, груди и шее. Жертва защищалась, об этом говорили порезы на пальцах и длинный разрез на ладони. Очевидно, перед смертью ее сфинктер не выдержал — белая униформа оказалась запачкана коричневыми испражнениями.
Реймон и Уиллис осторожно обошли квартиру, стараясь не мешать криминалистам. Несмотря на то что они еще не суммировали наблюдения, оба пришли к одинаковым выводам. Жертва знала нападавшего, поскольку на входной двери не было следов взлома. К тому же нападение произошло внутри квартиры, у стола, до которого от входной двери было добрых шесть футов, значит, она позволила преступнику войти. Это не было убийство, связанное с наркотиками, не было убийство свидетеля или родственника с целью запугать кого-то, кто был «в игре». Нож говорил о личных мотивах и редко был связан с преступным бизнесом.
