четырёхгранная призма с портретами президента Мбалы на все стороны света, обрамленная живыми цветами, повторяющими государственную колористику. Ожиревший до одури, как европейские ценности, и наглый, как американские феминистки, бык оторвался от напряжённого изучения ботаники и нарушения 5 статьи 25-й конституции (о защите государственных символов) и засунул свою жующую рогатую морду в заднее окно машины. Там столкнулся с неприятной по нынешним временам неожиданностью. Его встретила традиционная пролетарская неуступчивость и бескомпромиссность. «Зёленая хижина» находилась на краю тихой, вымощенной брусчаткой, площади Энтузиазма. Роба и Кубу Отис высадил у главного входа, в начале малиновой с золотым орнаментом дорожки. Она вела к полукруглым низким ступеням и знаменитым зеркальным дверям в оправе из ажурного вензельного крупповского железа. Отис объехал площадь посигналил у зеленых ворот. Гольф въехал на задний двор отеля и встал на очерченный желтой краской прямоугольник с надписью: «Старший администратор». Отис закрыл машину и поднялся к себе в кабинет на втором этаже. Надолго задерживаться не стал. Посидел в кожаном кресле, по интеркому справился о шумном постояльце из президентского номера. Какое-то время бездумно глядел в одну точку. Наконец со вздохом поднялся, пошевелил широкими плечами и вышел из кабинета. Пора было начинать этот день.
Глава 5
«Зеленую Хижину» построил в 1935 году один эксцентричный бельгиец. После сотого миллиона, сколоченного на крови и поте этих неспокойных людей, в бельгийской экономической голове откуда ни возьмись явился в фаворском свете блаженный Августин со стрекозиными крылышками и прогудел внезапным басом церковного регента.
– Тиха бо дателя любит Бог.
Лучшим решением было бы проложить в растущей и нищей столице водопровод и канализацию, но после двухсотого миллиона в бельгийскую экономическую голову уже никто не явился и в центре города на пересечении бывшей улицы Леопольда-Кристиана (теперь Надежды) и Фредерики-Георга (теперь Веры) появилось изумительное трехэтажное здание. Оно было сделано из кирпича светло-кораллового цвета, повторяло формы местной архитектуры, и было увенчано острой крышей, покрытой зеленой черепицей. Это был первоклассный отель. С рестораном, собственной дизельной электростанцией и президентским номером, занявшим весь верхний этаж. На втором этаже разместился Конгресс-Холл: большой и светлый зал со множеством высоких окон и выходом на огромный балкон, который прикрывал от зноя и дождя вход в отель со знаменитыми ганноверскими зеркальными дверями. Балкон поддерживали два серьезных мужчины из гранита. У них были греческие носы и бороды, и не было фиговых листков. Около ста человек обслуживали «Зелёную хижину» и её постояльцев. Управляющим числился двоюродный дядюшка президента Мбалы. Старый прохвост Тапута. Кроме отеля, до недавнего времени, он управлял министерствами будущего и тяжелого машиностроения. Две недели назад он пропал. Амплитуда слухов о том что с ним случилось выросла строго в вертикально. От хрустального дворца в безбедном городе Майами, где дядюшка Тапута купается в фонтане розового шампанского на пару с четой Трампов до сломанного позвоночника и медленной ужасной смерти под палящим солнцем пустыни Реута. Отис даже не сомневался в истинности второй версии. Он хорошо знал президента Мбалу. Наверняка тот, наконец, несколько отвлекся от массовых казней повстанцев и коллекционирования призовых верблюдов и решил поруководить вверенным ему государством. Обнаружил, что ни тяжёлого машиностроения, ни будущего как не было так и нет, а министерства живут и процветают. И ладно бы страна. Она и не такое видала. Президент Мбала мог почувствовать себя обманутым. В таком случае ничто бы не спасло Тапуту. Мбала наверняка самолично загнул его пятки к затылку. Так поступал Чингиз-хан. Мбала уважал Чингиз хана и его заповеди. Нельзя проливать кровь родственников и грозить грозе. Это президент Мбала знал чётко. После пропажи дядюшки Тапуты на хозяйстве в «Зелёной хижине» остался Отис. И это было лучшее решение. Никто не знал этот отель лучше него. Отис открыл тяжелую створку дубовых дверей с бронзовыми набойками и вошел в Конгресс-Холл. Над его убранством трудились около двух недель, и результат был, по мнению Отиса, вполне удовлетворительный. Зал был декорирован в стиле «Волшебника Оз». Прямо от дверей по паркетному полу бежала нарисованная дорога из желтого кирпича. Она упиралась в картонный фасад Изумрудного города с круглой сценой. Сразу за замком, за его коричневыми воротами начинался балкон. Вдоль дороги стояли киоски для мороженого, попкорна и сладостей. Они были сделаны в виде домиков Жевунов. Рядом со сценой возле деревянной искусно выполненной статуи президента Мбалы выстроился в ожидании Отиса отельный персонал. Отис оглядел присутствующих, кивнул, здороваясь, и сказал.
– Работаем, как обычно. Это значит хорошо. Первое. Это просто день рождения.
– Просто дочери. Просто президента. – сказала Куба. Она протирала деревянного Мбалу влажной тряпкой.
– А значит это не просто. – добавила девочка.
Отис продолжил.
– Я в вас верю. Каждый на своем месте. Каждый король своего места. Или королева, Куба.
Вместо ответа Куба с шумом опустила в ведро тряпку. В зал вбежал Роб. Он был одет в алую расшитую золотым галуном и черный круглый цилиндр. Толстяк был перепуган до смерти.
– Первая леди! – просипел Роб.
– Где? – Отис круто повернулся и посмотрел на испуганного швейцара.
– Там на улице. Я закрыл двери и сразу сюда.
– Что? – вскрикнул Отис и помчался к входу из зала. На малахитовой широкой лестнице его догнал Роб. Он тяжело дышал в спину Отиса.
– Что теперь будет?
– Что? Прежде чем меня уволят, я уволю тебя.
Перед отелем стояли несколько джихад-мобилей с пулеметами ДШК в кузовах и черный приземистый лимузин с государственными флажками на капоте. Перед зеркальными дверями нервно ходила красивая тридцатилетняя женщина. В строгом деловом костюме и на высоких каблуках. За зеркальными дверями за ней наблюдали испуганные глаза Роба. Недолго. Отис решительно оттолкнул Роба.
– Первая леди.
– Отис!
– Прошу прощения, первая леди.
Первая леди фыркнула.
–Если бы я не работала в этом отеле раньше…
– Первая леди.
Первая леди размахнулась и закатила звонкую пощечину.
– Прошу прощения, Первая Леди.
– Идем. Покажешь чего мне еще бояться.
Первая Леди, два охранника, Отис прошли мимо согбенного в низком поклоне Роба. В Конгресс-Холле увидев все сделанное, Первая Леди смягчилась.
– Что же. Ты можешь? Если хорошенько надавать по заднице.
– В 8 вечера ворота Изумрудного города откроются и мы увидим самый элегантный и прекрасный фейерверк в нашей части Африки, ваше высочество.
– Я довольна, Отис.
– Ваше высочество. – Отис передал Первой леди маленький сундучок, обитый железными полосами.
– Для Азалии. От Зеленой Хижины с любовью.
– Что это?
– Откройте крышку, ваше высочество.
Внутри сундучка на фиолетовой подушке лежала красная кнопка. Первая леди нажала на кнопку и, показалось, что весь Конгресс-Холл пришел в движение. По голубому
