это и остальное было варварское. Империя была похожа на варвара, одетого в римскую тогу.
Если варвары занимали высшие должности в государстве, если сами римляне вели развратную жизнь, то понятно, что бескорыстного служения на пользу Империи ожидать от чиновников было трудно. Варвар, получавший какое-нибудь место, видел в нем средство к удовлетворению своего честолюбия и нисколько не помышлял о пользе общей; всё его старание клонилось к тому, чтобы казаться римлянином, Римлянин-сановник не лучше смотрел на вверяемую ему должность: потому что ему требовалось очень много денег, чтобы покрыть издержки пышной жизни. Естественным следствием такого взгляда на государственную службу было то, что всякий старался получить подоходнее местечко: развился обычай покупать должности [16]. Купивший себе известное место обыкновенно заботился вознаградить себя за издержки, понесенные им при полученин его. И это делалось, разумеется, за счёт места.
Народ страдал от лихоимства префектов; расплодилось ужасное количество нищих; земледелие упало. К этому присоединился всеобщий разврат; все роды и степени пороков имели место в тогдашнем обществе. Все эти общие положения, при последующем нашем изложении, оправдаются частныни случаями, и мы их приводим теперь для того, чтобы, повторяем, с надлежащей точки зрения смотреть на личность Стилихона, которому суждено было явиться историческим деятелем в это мрачное время.
В таком жалком состоянин находилась Империя в начале 395 года, когда император Феодосий лежал на одре болезни, быстро идя к могиле. У него оставались два сына: 18-и летний Аркадий и Гонорий 11-и лет. Оба сына императора и от природы не имели хороших способностей, а данное им воспитание нисколько не содействовало к исправлению врождённых недостатков. Феодосий понимал, что его дети будут плохими правителями. Сознание неспособности детей управлять целой Империей, и издавна утвердившаяся мысль, что только тогда будет поддерживаться благосостояние Империи, когда власть разделится между несколькими лицами, заставили умирающего разделить монархию между обоими сыновьями, Аркадий получил себе в удел Восток, а Гонорий должен был управлять Западом; до совершеннолетия же его правление должно было находиться в руках Стилихона. Зосим [17], Клавдиан [18], Олимпиодор [19] говорят, что Стилихон получил опеку над обоими сыновьями и власть в обеих частях Империи; но, без сомнения, это неверно: потому что странно предположить, чтобы Император отдал под опеку и совершеннолетнего своего сына, и в этом случае свидетельства Евнапия [20], Орозия [21] и Иордана [22], утверждающих противное, т. е. что Стилихон сделан опекуном одного Гонория, кажутся нам гораздо основательнейшими. Впрочем, из всех этих разногласящих показаний основательно можно вывести следующее: за несколько недель до своей смерти, Феодосий призывает к себе Стилихона; « Вот, - говорит он, — я умираю и оставляю двух сыновей, из которых один слишком молод, а другой слаб и телом и духом; пекись о воспитании Гонория и правь во время его малолетства Западом; но не упускай из внимания и Востока и, если его постигнет какая-нибудь опасность, иди на помощь к Аркадию» [23]. Этот наш вывод из свидетельств всех писателей вообще и Клавдиана в особенности вполне имеет историческую достоверность: потому что, разделяя Империю на две части, Феодосий вовсе не оставлял мысли, что Восток и Запад должны составлять одно политическое целое, и эта мысль продолжала действовать долго ещё в Средние века [24]. Разделение, сделанное Феодосием, было ни что иное, как следствие давно утвердившегося ходом событий обычая, и как мера (о чём мы уже упомянули) к лучшему управлению Империей.
Стилихон, однако ж, думал об этом совершенно иначе. Он не принимал в расчёт хода событий в Империи, следствием которого, как мы увидим в следующей главе, необходимо должно быть, рано или поздно, это разделение и полагал, что монархия римская только тогда может держаться против варваров, когда различные её части будут находиться под властью одного, когда этот один будет двигать всею массой сил её [25]. Исходя из этой мысли и, без сомнения, много побуждаемый к тому честолюбием, Стилихон тотчас же после смерти императора (17 января) вознамерился захватить власть в обеих Империях, чтобы тем успешнее действовать на варваров и продолжать в отношении к ним начатое Феодосием, т. е. слитие их в один народ с римлянами. Для успешного достижения этой цели он считал необходимым наперёд привлечь на свой сторону обе армии, и Западную и Восточную, стоявшие тогда в Италии, и вдохнуть в обитателей государства мысль о славе Рима и об исключительном праве его на господство над всеми землями, входящими в состав Империи. С этой целью Стилихон отправился в Италию вскоре после того, как получил наставление от умиравшего Феодосия, каким образом управлять государством, и дав ему клятву в вечной и неизменной верности его фамилии. Он так умно распорядился, что когда пришла туда весть о смерти императора, обе армии были на его стороне и казались преданными ему всей душой, на Восток же были отосланы только инвалиды и ни к чему не способные солдаты. Немедленно после того Стилихон отправился в Рим — этот вечный город, уже низшедший было на степень провинциальнего города: потому что императоры со времени Диоклетиана и особенно Константина Великого имели пребывание большей частью в других городах, особенно в Милане. Рим, по мысли Стилихона, сделан был снова резиденцией императора и средоточным пунктом Империи, снова получил прежний блеск и старинное значение консульства, Сенат и другие древнейшие учреждения [26], которые пали было совершенно, продолжая существовать только по имени. Если не по сущности дела, то по крайней мере по наружности всё это должно было более-менее сильно действовать на современников и показать, что время падения Рима ещё не пришло, что он ещё хочет управлять делами мира, и что Восток ещё должен покорствовать перед Западом.
В то самое время, как сам Стилихон таким образом на Западе начинал свою самостоятельную деятельность, на Востоке он имел помощников, которые должны были действовать согласно с его намерениями. В этом отношении особенно для него полезной является супруга его Серена. Эта женщина была верной и постоянной спутницей как домашней, так и политической жизни своего супруга; поэтому я считаю необходимым сделать здесь отступление и сказать о прежней судьбе её [27]. Серена родилась в Испанин; лишившись отца ещё в детстве, она была принята Феодосием вместе со своей сестрой Фермандией и воспитана им, как собственная его дочь. Когда Феодосий
