Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
поводу методов достижения даже этой цели возникали серьезные конфликты.
Но, так или иначе, главная ошибка всех этих ученых состоит в предположении, что нельзя говорить о каком-либо «влиянии», поскольку нацистские законы не совпадали в полной мере с американскими. Как мы увидим далее, нацистские юристы использовали американское расовое законодательство, даже если в нем ничего не говорилось о евреях как таковых. В любом случае, когда в сравнительном праве речь идет о влиянии, редко имеется в виду буквальное подражание. Влияние – сложное сочетание перевода, творческой адаптации, избирательного заимствования и ссылок на авторитеты. Каждый, кто что-либо заимствует, вносит в предмет заимствования изменения и приспосабливает его к собственным нуждам, что верно как для нацизма, так и для любого другого режима, сколь бы порочен он ни был.
Влияние проявляется не только посредством буквального заимствования. Оно проявляется также посредством вдохновения и примера, а Соединенные Штаты могли в изобилии дать их нацистским юристам в начале 1930-х годов, в эпоху создания Нюрнбергских законов.
* * *
Обо всем этом нелегко говорить. По многим причинам не так-то просто отстраненно взглянуть на вопрос о том, оказало ли на расистскую программу нацистов влияние то, что происходило при других западных режимах, и можно ли вообще проводить подобные параллели – точно так же, как непросто признать неразрывную связь нацизма со сменившими его послевоенными европейскими порядками. Никому не хочется, чтобы его воспринимали как носителя отличной от общепринятой точки зрения на преступления нацизма. Немцы, в частности, с неохотой вступают в дискуссии, которые могут носить привкус апологетики. Современная Германия покоится на моральном фундаменте, основанном на отказе не только от нацизма, но и от отрицания ответственности Германии за случившееся при Гитлере. По этой причине какие-либо ссылки на иностранное влияние по большей части остаются в Германии неприемлемыми. В свою очередь, никто из негерманцев не хочет, чтобы их страну хоть в какой-то мере обвиняли в причастности к зарождению нацизма. Трудно преодолеть ощущение, что, оказав влияние на развитие нацизма, мы покрыли себя несмываемым позором. Возможно, поэтому именно мы во всем западном мире в глубине души ощущаем потребность признать чудовищное преступление, не знающее себе равных, как современный кошмар, на фоне которого мы можем дать определение самим себе как своего рода «радикальному злу» или некоей темной звезде, служащей для нас отрицательным ориентиром, чтобы не потерять своих моральных координат.
Но, естественно, в истории не все получается столь легко. Нацизм не был просто кошмарным историческим этапом, никак не связанным с тем, что существовало до него и наступило после. Не был он и беспрецедентным расистским ужасом. Нацисты были не просто некими демонами, вырвавшимися из темных подземелий, чтобы уничтожить все хорошее и справедливое в традициях Запада, пока их не одолели силой оружия, восстановив истинные человеческие и прогрессивные ценности Европы. Ведь существовали многовековые традиции европейского правления, внутри которых они действовали. Имелась неразрывная связь между нацизмом и тем, что существовало до него и наступило после. Имелись примеры, из которых нацисты черпали вдохновение, и среди них особо выделялось американское расовое законодательство.
Из всего этого вовсе не следует, будто в 1930-е годы Америка являлась нацистской страной, сколь бы отталкивающими не выглядели ее законы начала и середины XX века. Естественно, расистские черты в американском законодательстве сосуществовали и соперничали с выдающимися проявлениями гуманизма и равенства. Естественно, думающие американцы ненавидели нацизм – хотя наверняка имелись и те, кому нравился Гитлер. Самым знаменитым юристом среди последних был не кто иной, как Роско Паунд, декан юридического факультета Гарварда, символ продвинутой американской юридической мысли, который не скрывал своих симпатий к Гитлеру в 1930-е годы[43]. Нацистские юристы, со своей стороны, находили в Америке многое, к чему они относились с презрением.
Суть не в том, что американский и нацистский расовые режимы были одинаковы, но в том, что нацисты находили примеры и прецеденты в американском расовом законодательстве, которое они высоко ценили, в то же время осуждая во многом озадачивавшую их силу либеральных идей в стране, столь открыто и без каких-либо оправданий узаконившей расизм. Мы можем – и должны – отвергать бесхитростный антиамериканизм, который обвиняет Соединенные Штаты во всем мировом зле или сводит понимание Америки лишь к ее истории расизма[44]. Но ничем не оправдано и нежелание ставить острые вопросы о нашей истории и об истории американского влияния на другие страны. Американское воздействие на остальной мир не ограничивается тем, что является для американцев предметом гордости за свою страну. Оно так же включает многие аспекты американского прошлого, о которых мы, возможно, предпочли бы забыть.
Мы не сможем понять историю национал-социалистской Германии и, что важнее, место Америки во всеобщей истории мирового расизма, пока не осознаем всех этих фактов. В начале 1930-х нацистские юристы были заняты созданием расового законодательства, поставившего во главу угла законы о запрете на расовое смешение, а также основанные на расизме законы об иммиграции, натурализации и второсортном гражданстве. Они искали подходящие зарубежные модели и нашли их в Соединенных Штатах Америки.
Глава 1. Создание нацистских флагов и нацистских граждан
Любопытно взглянуть на номер «New York Times» от 16 сентября 1935 года. В передовице за тот день сообщается об одном из самых мрачных моментов в истории современного расизма под набранным крупным шрифтом заголовком: «Рейх выбирает свастику как официальный символ государства. Ответ Гитлера на „оскорбление“»[45]. Именно так «Times», как и большинство других американских газет, отреагировала на обнародование накануне наиболее печально известного примера расового законодательства межвоенной эпохи, нацистских Нюрнбергских законов. Лишь ниже газета добавила, уже не столь заметным шрифтом: «Приняты антисемитские законы. Неарийцы лишены гражданства и права на смешанный брак». То были меры, которые мы сегодня называем Нюрнбергскими законами, – меры, провозглашавшие полномасштабное создание в Германии расистского государства, что стало основной вехой на пути к холокосту. Почему в американских заголовках не упоминалось о них?
Ответ связан с политическим генезисом Нюрнбергских законов и свидетельствует о сложности и двойственности отношений между нацистской Германией и Америкой «Нового курса» начала 1930-х. В период страха и неуверенности 1933–1936 годов были моменты, когда взгляды нацистов на США характеризовались антиамериканскими настроениями, ненавистью к американским евреям и презрением к американским конституционным ценностям; но были и моменты, когда нацисты выражали надежду на будущие добрососедские отношения и веру в родство между Соединенными Штатами и Германией как странами, поставившими себе цель обеспечить превосходство «нордической расы».
Заголовки американской прессы от 16 сентября были связаны с ненавистью нацистов к американским евреям. Нюрнбергские законы действительно были представлены миру как ответ нацистской Германии на «оскорбление» флага со свастикой –
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
