снега. Ветви обступавших дорогу деревьев прогибались под тяжестью белых хлопьев. Утопали в сугробах крутые каменистые склоны. Мерцали покрытые инеем провода и дорожные знаки.
Крошечная белка пробралась по еловой ветке и осторожно заглянула в круглый зеркальный знак «Обгон запрещен». В тот же момент в нем отразились две яркие фары.
Из-за поворота вынырнул заснеженный троллейбус, разрисованный рекламными пляжными картинками, деловито прокладывая себе дорогу по гладкой белой целине. Временами он застревал и надрывно взвывал, неимоверными усилиями пытаясь выбраться из очередной снежной западни.
В салоне троллейбуса, вольно раскинувшись на двух десятках сидений, спали молодые люди, укрывшись куртками и спальными мешками. От очередного толчка и завывания девушка с косичками, дремавшая на заднем сидении, проснулась. Привстав на коленках, она выглянула в окно. За стеклом проплывали укрытые шапками снега ели и гигантские сугробы — настоящая рождественская ночь. Решив, что это ей снится, девушка улыбнулась, плотнее закуталась в домашнее байковое одеяло, устроилась поуютнее и снова погрузилась в сон.
За тонкими южными тополями синело море. На пустынной остановке с надписью «Никитский ботанический сад» лежала груда вещей. Из-за кустов доносились усталые мужские голоса:
— Кто сдает?
— Вовик.
— Дай сюда… Та-ак. Сними…
— Раз.
— Пас.
— Два.
— Три.
— Четыре…
— Пас.
— Семь вторых.
Мимо глухих высоких оград шли Антон — невысокого роста крепкий молодой человек с античным профилем — и Светлана — девушка с косичками. Всматриваясь в нарисованный на листке бумаги план, они то и дело останавливались и озирались по сторонам. Наконец, толкнули какую-то малозаметную калитку и вошли во двор. Поднялись по каменной лестнице мимо изящного двухэтажного домика, утопавшего в розовых абрикосовых деревьях, прошли крохотный сад и оказались возле кособокого одноэтажного строения с маленькой верандой и низкой дверью.
Светлана легонько постучала в стекло веранды. Антон громко и бесцеремонно двинул несколько раз ногой в дверь.
Никто не отзывался.
Под цветущей яблоней стоял круглый деревянный стол, накрытый клеенкой, в углублениях которой блестели лужицы росы. На столе лежали чистые перевернутые вверх дном тарелки.
Присев на влажные стулья, они посмотрели на море. Солнце, проходя через ветви яблони, отбрасывало на белой штукатурке стены расплывчатый, слегка колеблющийся узор.
— Так и сидела бы всю жизнь… — Светлана машинально чертила пальцем на клеенке какие-то фигуры. Потом вдруг закричала во все горло:
— Один раз в год сады цветут!
— Дура, что ли? — засмеялся Антон. — Сейчас хозяев разбудишь…
— Плевать! Хозяева на работе! — она патетически протянула к нему руки. — Весной любви один раз ждут!
Продолжая смеяться, Антон немного отстранился от нее.
— О, смотри — записка, — он вынул прижатый тарелкой влажный листок бумаги с привязанной к нему конфетой.
— Конфета, чур, моя! — Светлана мгновенно развернула фантик и отправила конфету в рот.
— Дорогие друзья! — зачитал Антон с выражением. — Мы рады приветствовать вас на Южном Берегу Крыма! Ключи висят на гвозде справа от двери. Еда кончилась вчера утром. Портвейн белый крымский, а также и красный крымский продается там же, где и всегда — на набережной, в «Малом зале». Мы будем, наверное, сегодня, во второй половине дня. Бухайте на здоровье! Как всегда ваши — Валера и Андрей.
Валера и Андрей шли через пустой виноградник. Далеко внизу блестело море.
Перейдя дорогу, поднялись к расщелине в скалах. Прячась, выглянули из-за большого камня. Увидели паутину веревок и десяток человек, расползавшихся, как тараканы, по вертикальным стенам. Остальные о чем-то весело болтали, греясь на теплых камнях.
— Ага, попались! Лазаете?! — заорал Валера, выскакивая из укрытия. Сидевшие внизу испуганно обернулись. Несколько человек сорвались со скалы. — А ведь здесь нельзя — заповедник! Сейчас всех в милицию сдадим! Охрана!! Быстрей сюда!!!
И засвистел в милицейский свисток.
2
Андрей спал, уткнувшись лицом в больничную подушку. За окном надрывался милицейский свисток. Потом раздался мужской голос:
— Андре-ей! Андрюха-а!
— Андрюша! — вторил ему женский.
— Куликов, отзовитесь! Мы знаем, что вы здесь! — потребовал еще один мужской голос.
Андрей резко сел на кровати. Со сна не сразу попал в тапочки. Подошел к окну и распахнул его. На дворе была весна, светило солнце, пели птицы. На сухом асфальтовом островке посреди моря воды стояли Антон, Светлана и Валера и, как потерпевшие кораблекрушение моряки, размахивали полиэтиленовым пакетом.
— Сдавайтесь, Куликов! Сопротивление бесполезно — вы окружены! — кричал Валера.
— Привет, больной! — сказала Светлана.
— Ого, как вас много! Я тут сплю, не слышал ничего, — Андрей присел на подоконник.
— Скажите, доктор, я умру? — Антон толкнул Валеру под локоть.
— А как же! — обрадовался Валера.
— Дураки… — засмущалась Светлана.
— Чем занимаешься? — поинтересовался Антон.
— Ничем. Валяюсь целыми днями, — ответил Андрей.
— Так это уже точно, что не желтуха? — спросил Валера. — А то тут человек пять обнаружили у себя подозрительные симптомы…
— Скажи, пусть не беспокоятся, — успокоил его Андрей. — Диагноз не подтвердился.
— Мы тут тебе фруктов принесли, — Светлана продемонстрировала пакет, — а дежурная не принимает. Говорит, нельзя вам.
— Да ну их! Нам уже давно все можно, — порывшись в карманах, Андрей извлек моток бельевой веревки и спустил один конец вниз. Ему подвязали пакет.
— Сумку только верни, — попросила Светлана.
В пакете оказались апельсины и конверт.
— Гран рахмат, — Андрей скинул сумку вниз, и она спланировала в кусты. Антон на цыпочках, по грязи, полез за ней.
— А это что такое? — Андрей показал конверт.
— Велено тебе передать, — объяснила Светлана, — для поднятия самурайского духа.
— Ты когда придешь-то? — спросил Валера.
— Я приду, когда раскинет ветви, — сказал Андрей.
— Когда откинет ветви, — засмеялся Валера.
— Нинка была сегодня? — спросила Светлана.
— Приходила утром, — ответил Андрей. — Обещала еще зайти — после третьей пары, если успеет.
— Ладно, Андрюха, мы пойдем, — сказал Антон, — у нас билеты в кинематограф.
— Что за фильм? — спросил Андрей.
— А мы и сами не знаем. Костя дал три билета, говорит, все равно пропадают…
— Везет!
— Не скучай! — помахала рукой Светлана. — Выздоравливай!
— Ты постарайся хоть к лету-то выйти! — сказал Валера.
— Я попробую, — засмеялся Андрей.
Антон, Светлана и Валера пошли к воротам больницы. Санитары катили навстречу укрытое простыней тело. Светлана испуганно обернулась…
Андрей вскрыл конверт. Внутри обнаружил открытку. На развороте аккуратным женским почерком было написано: «О, мой златокудрый повелитель! В благоуханном Самарканде в знойное время третьего месяца лета, как цветок граната, распустилась любовь моя к тебе! О, Инжир Моего Сердца! Презирая опасность, я на крыльях дивной страсти прокралась в страну туманного севера, чтобы хоть на миг увидеть тебя, Урюк Дерева Моей Души! Двадцать восьмого мая, в семнадцать-ноль-ноль, у достопочтимой Ковалевой-байши явись, Божественный Юноша! Да продлит Аллах часы твоего обеда!»
Андрей шел по Московскому проспекту. Возле телефонной будки остановился, набрал номер — на том конце никто
