слизью блоках, поросших борщевиком этажах, тоннелях бетоноедов, заброшенных заводах и кладовых со жратвой. От поисковой братии он узнавал злачные места и новые легенды. Иногда сам сочинял баллады. По его рассказам можно было радиоспектакли записывать: «Поисковик и загадка Изии», «Сказ о мальчике, оседлавшем бетоноеда», «Хозяйка консервной горы».
А вот Толику, конечно, палец в рот не клади. Характер, деловая хватка, изрядная доля хладнокровия. Уж если ему что-то надо, так он этого добьется. Он, не выходя из блока, делает почти столько же добра, сколько и братец-поисковик. Разводит улиток под ванной, выращивает махру, собирает мох, гонит самогон из грибов и сладобрикетов. Да, его капиталистические замашки в народе осуждают, но улиток по праздникам всем хочется кушать.
И Ромка тоже оказался не такой дурак. Ему цены нет – никто не умеет так ловко ловить крыс. И еды приносит немало – не знаю, где он говняк берет, но барыжит им успешно. Ему бы только самому эту дрянь бросить, да еще бетоноворотскую дурь из головы выбить. А то он и братьям, и мне подарил амулетики – скрученная спиралью проволока на шнурке. Чепуха, но если что подумают? Ведь и перемолоть могут к жиже-матери. Я свой амулетик от греха засунул в задний карман брюк. Да так и забыл.
Однажды вечером я спросил Костю за рюмкой:
– У вас же жрачки хватает на десятерых! А вы пьете, проедаете все! И толкаетесь на трех с половиной кроватях, хотя давно можете разъехаться по разным ячейкам и жить каждый своей жизнью!
Костя выпил, закусил вареной улиткой и удивленно спросил:
– А зачем?
Больше я эту тему не поднимал.
Перемены в моей жизни не сказались на часах в НИИ. Во-первых, кому какое дело до личных трагедий, когда превыше всего клятые идеалы Партии; во-вторых, для меня работа стала способом забить голову и приглушить мрачные мысли. Так что и я вносил свою лепту в жизнь «общины» как умел. И зарабатывать пищебрикеты продолжал, и мох собирал, и чинил кое-чего по мелочи. По вечерам рассказывал о проекте НИИГРАВа, над которым работал с профессором. В последнее время я круглыми циклами пропадал на Ускорителе, перебирал все виды слизи, чтобы его запустить. Успех был все ближе, одержимость Вихрова передавалась и мне.
Особенно же я слетел с катушек после одного разговора.
* * *
Мы сидим у него в кабинете, пьем кипяток (чай должны прислать через пару циклов), и разговор заходит об аномальной геометрии Хруща.
– Есть в Гигахруще совершенно удивительное явление. За некоторыми обычными на вид дверями находятся нуль-порталы в другие строения, – рассказывает Петр Аркадьевич. – Ты можешь пройти через дверь, допустим, с лестницы на этаж, а выйти словно из ячейки заброшенного блока. Или можешь выйти в коридор другого блока и, допустим, сразу повернуть за угол, хоть по всем законам там должна быть стена – ты только что видел коридор по другую сторону от нее. Но на самом деле это уже не то… хм, пространство, измерение, зови как хочешь. Геометрия в Гигахруще заставляет самых умных физиков, извини за выражение, курить говняк.
– Хорошо, а гравитация тут причем?
– Ты привык к тому, что гравитация действует на тебя по оси «о – зет». Давит сверху вниз на эту площадку, – профессор рисует в воздухе стрелку, указывающую в стол. – А в других строениях она уже действует по оси «о – икс» – допустим, справа налево. Иначе говоря, шагнув через порог такого входа ты можешь рухнуть с потолка в другом строении.
– Я думал, это все байки.
– О нет, – качает головой Вихров. – Я такое видел. Но эти порталы обычно опечатывают, а то и ликвидируют целый этаж, чтобы никто не шастал. Партия запрещает исследования этих явлений – считает их небезопасными. А как по мне, именно эти порталы могут пролить свет на природу Самосбора и, как следствие, в конечном счете победить его!
Его глаза лихорадочно блестят, он поглядывает на дверцу шкафа рядом и то протягивает к ней руку, то отдергивает. Я понимаю, что ему не терпится поделиться наконец своей теорией, и в шкафу наверняка лежат бумаги с математическими выкладками. Подавляя улыбку, спрашиваю:
– А причем тут, в свою очередь, Самосбор?
– А вот! Есть у меня гипотеза, – Петр Аркадьевич подмигивает и замирает, держа руку на дверце, – что Самосбор – это изменение гравитации вдоль осей скрытых измерений! Допустим, «о – кю», «о – мю», «о – тау» – и так далее. Он словно выдавливает из этих измерений нечто неизвестное нам. Словно сбрасывает с потолка – только не с потолка, а из ниоткуда. И жителей, попавших под него, соответственно, утягивает в те измерения. Там они продолжают жить не хуже нас, но в недосягаемости…
Жуткая и восхитительная догадка мелькает у меня в мозгу. Если это действительно так, то Вихров – гений! Это не просто научный прорыв. Не просто решение фундаментальной загадки. Это путь в лучший мир для потерявшего надежду маленького человека, у которого из радостей жизни остались лишь скабрезные частушки. Спасение для меня.
Вихров подтверждает догадку.
– Скажу честно, Павел. Ускоритель построен не для того, чтобы найти неизвестную силу, изменяющую молекулярное строение слизи. Он нужен, чтобы открыть портал в измерения Самосбора. Безопасный портал. Чтобы вернуть всех, кто исчез в сиреневом тумане.
– Или уйти за ними?
Во рту пересыхает, я смотрю на улыбающегося профессора, не видя ни морщин, ни седины, ни таящейся в уголках глаз печали, ни прилипших к ручке шкафа пальцев. Я вижу сияющую в вышине огромную лампочку и полы из почвы. Измерения за пределами Хруща, куда не попасть, даже умея ходить по потолку.
– Или уйти за ними, – вздыхает Вихров. – Но есть проблема. Может статься так, что ни один из образцов не подойдет для запуска Ускорителя. Тогда придется искать другую субстанцию. С гораздо более сильными гравигенерирующими свойствами.
– Какую?
– Если бы я знал.
Мне отчего-то кажется, что профессор лукавит. Но рано или поздно он все равно расскажет. Теперь другая мысль приходит мне на ум. А если его теория неверна?..
– Петр Аркадич, вы говорите, Самосбор – изменение гравитации в скрытых измерениях? А по какой причине оно происходит? – бормочу я. – Или как объяснить то, что жители иногда возвращаются в виде отродий? Или психическое воздействие Самосбора? Или защитное действие гермодверей?..
– Никак, – грустно разводит руками профессор. – Это всего лишь гипотеза. Одна из сотен. Выпьем?
Он открывает наконец шкаф и достает оттуда бутылку спирта.
* * *
Иногда заходит дядя Витя, угощает грибами, приносит сладобрикетов, опрокидывает рюмку, рассказывает истории. Порой забегают друзья Ромы – покурить говняка, послушать его дурацкие проповеди, что будем мы скоро ходить по потолку аки по полу. Много кто в гости наведывается. Особенно часто – Нина Ефимова, дочка того
