кровей, когда-то завезенных на континент.
С уцелевшими животными стали заниматься негры — Патрик и Корнелиус, а Айвен и Майкл стояли и смотрели на их действия с интересом.
Патрик подошел к первой с левой стороны. Не напрямик, а под углом, наискосок — лошадь на эти действия фыркнула и слегка переместилась направо. Протянул левую руку с пресной лепешкой, подсоленной сверху, а правой начал тихо говорить и гладить ее по холке и гриве. Где только успел взять? Кобыла протянула губы к лепешке, и пока ела, старый негр продолжал ей что-то говорить. Когда лошадь немного успокоилась, Патрик осторожно освободил веревочную уздечку, конец которой был придавлен трупом индейца, и продолжая говорить и гладить лошадь по холке, повел ее к остальным внутрь вагенбурга.
Это же старый негр повторил еще два раза, и оба удачно. Теперь он передавал поводья Корнелиусу, а сам приседал и осматривал лошадь — нет ли ран или хромоты. К Айвену и Майклу присоединился Джеро, и втроем они с интересом наблюдали за работой старого негра, одновременно расслабляясь после боя.
Пока разбирались с тремя гнедыми кобылами, перед цепью фургонов собрались все взрослые и дети. Не бросали оружие и думали о том, что делать дальше. Потому что солнце еще не скрылось, но готовилось уйти за гору слева. Все понимали, что скоро будет темно.
По узкой лощине, где бежал ручей, подул легкий прохладный ветерок. Айвен глянул, как там отцы церкви. Оба стояли рядом с юным ирландцем, который принял участие в засаде. Для парня это был первый бой в жизни. Он явно не отошел от горячки боя, глубоко дышал и громко отвечал на отвлекающие вопросы священников.
— Мы их отымели! — задорно воскликнул Имхер в конце ответа священникам. Салливан и Уильям ничего не сказали, только укоризненно поглядели на юного ирландца, понимая его состояние:
— Пошли с нами, сын мой. Сейчас тебе будет плохо. Ведь это твой первый бой? — Священники заботливо взяли Имхера за обе руки, отвели и усадили около фургона, оставив на попечение Сары, его спокойной и молчаливой матери. Айвен краем глаза наблюдал, как потом юношу скрутило и стало рвать остатками ужина.
— Что делать будем? — спросил Август, переводя взгляд то на кучу из трупов индейцев и лошадей перед лагерем, то на окружающих.
А зрелище перед лагерем было не для слабонервных особ. Остатки алой крови из огнестрельных ран у лежащих лошадей еще продолжали вырываться толчками, быстро впитываясь в сухую светлую почву. Впечатление усиливали запахи свежей крови и внутренностей.
Глава каравана смотрел на все это и не знал, как поступить дальше. До темноты оставалось совсем немного времени.
— И что теперь делать? — с удрученным видом задал вопрос глава каравана, не обращаясь ни к кому конкретно. — Оттащить это от лагеря — так все равно…, вся земля в крови!
— Давай команду сниматься, всех поднимай, как можешь, но надо уйти вперед! — Сэтору говорил это Августу, а сам выразительно посмотрел на проводника. Дэвид верно оценил ситуацию, что надо помочь старику выйти из ступора. Подхватил Августа под руку, как барышню, и повел его внутрь вагенбурга. Через минуту мужчины начали запрягать животных, а женщины с детьми быстрее закидывать все вытащенное обратно в фургоны. И пяти минут не прошло, как фургоны под крики на волов начали поочередно выезжать на тропу.
Как только караван приступил к сборам, Джеро повернулся назад и стал искать глазами предводителя группы шайеннов, который валялся рядом с местом засады, затем в компании с Сэтору, Дэвидом и Айвеном быстро отправился туда. Дэвид был очень нужен как переводчик, и его попросили оставить караван на Августа ненадолго.
Индеец оказался живой и не способный к сопротивлению. Вот он — очухался, лежит и покачивает головой как пьяный, пытаясь смотреть вокруг. Сэтору и Джеро приблизились, без церемоний взяли его под руки, подтащили к большому камню и усадили. Из носа раненого текла кровь, окрашивая подбородок и шею.
— Где ваше селение? — сделал первый вопрос Сэтору для начала разговора, а Дэвид перевел. Индеец полминуты соображал, потом с трудом произнес другое:
— Вы знали, что мы нападем…
— Ты не думал, олень безрогий, что мы хорошо встретим вас! Думал — будет легкая добыча, и много скальпов. Так? — усилил голос Сэтору. Японец видел, что индеец сильно «поплыл» в свои края вечной охоты, и не в состоянии нормально отвечать.
— Пошли назад! Джеро-доно, займись им, пожалуйста!
Трех минут не прошло, как друзья нагнали караван, который медленно двинулся вперед без проводника. Джеро присоединился к ним минуту позже, держа ружье предводителя. Вернуться и собрать оружие решили рано утром. Все утром! Сейчас главное — пройти вперед и остановиться снова на ночлег до наступления полной темноты.
Прошли рядом со скалой, которая обрывалась почти вертикально у тропы. Красные камни горной породы как будто горели в последний лучах заходящего солнца. Через два поворота тропы Дэвид решил остановиться на узкой, вытянутой вдоль реки ровной поляне. Справа выше по склону рос кустарник, а еще выше шел обрывистый участок горной гряды бурого известняка. Это всяко лучше, чем продолжать искать место в полной темноте.
Лагерь разворачивали с факелами, с которыми можно освещать только небольшое пространство вокруг себя. Потом собрались большой компанией у одного большого костра. Две группы дозорных расставил Сэтору вместе с Айвеном. Юношу пригласил из-за его ночного зрения, которое в очередной раз всем пригодилось.
— Мы их отымели! — снова повторил Имхер, когда пошли рассказы бойцов у костра. Все остальные весело смеялись и одобрительно кричали, сбрасывая напряжение.
— Какие слова позволяет себе сорванец? — Строгая миссис Урсула Браун, сидевшая рядом с кюре, единственная высказала недовольство вульгарным словечком молодого человека, что на букву «F». Ничего не сказали ей в ответ ни кюре, ни пастор. Они прекрасно понимали ситуацию. Эмоциональная разгрузка сейчас крайне важна. После боя и смех у людей был другим. Сейчас с ним выплескивался страх, загнанный в глубь души перед боем. Там в бою люди забыли про свой страх, и только добросовестно делали свое дело. И они опять победили.
— Ты не видела, Урсула, о-о-о-ха-ха, как стреляли их преподобия, а я видела! — говорила со смехом Морриган, немного взвинченная после сильного нервного напряжения. — Оба! С револьверов! Один из них даже ругался! Как — не скажу…
— Так они и выглядят, как военные! — подхватил оружейник Генрих. — В белых воротничках, и с оружием!
— Один католик, а другой протестант! — добавил Алоис Вольф.
— Ну и что? Мы, заметьте, служим одному Господу! — с оттенком удовлетворения заявил отец Уильям.
Скромный холодный ужин с горячим чаем
