смотрела на пламя его свечи. Боялась увидеть, что оно как-то выдаст ложь или злые намерения, но огонь даже не дрогнул.
– Помните, заключая договор, вы получаете не тело, не душу, посягать на которые не имеете права, а лишь способности Тиа. И если она сочтет, что вы берете от нее больше, чем можете требовать, она вправе попросить помощи Великого Судьи.
Я не видела, но почувствовала, как ее взгляд коснулся меня.
– А вы, Тиа, помните, что боги слышат вас. Всегда.
Пламя на свечах взвилось. Всего на миг мне показалось, что из мрака выступило каменное лицо Судьи. Непроницаемая, бесстрастная маска, и сквозь ее прорези смотрели глаза, в которых сменилось не одно столетие.
Я застыла, пораженная увиденным. Холодок змейкой прополз вдоль позвоночника.
– Заснула? – шикнул Рафаэль и отрезвляюще всучил мне одну из свечей.
Его рука, что грубо коснулась моей, была такой же холодной, как каменные стены в этом сыром и темном зале без окон. И я бы подумала, что Карстро просто замерз… Если бы он вдруг не осклабился, в дерзкой улыбке оголяя клыки и напоминая о своей природе.
Пока в моей крови, что горячее человеческой, течет разбавленное поколениями солнце, кровь вампиров холодна, как снег на вершинах гор провинции Ампло.
– Скрепите договор. Принесите друг другу клятвы, – говорила жрица.
Мы же в это время одновременно наклонили свечи над ладонями друг друга так, чтобы капелька расплавленного воска упала на большой палец правой руки. Я не поморщилась, когда воск растекся по коже. Он едва ли был сильно горячее меня. Рафаэль же улыбнулся, когда воск ужалил его бледную кожу жаром. Затем мы оба оставили восковые отпечатки своих пальцев на свитке, который появился на трибуне.
Я знала каждый пункт из начертанного на бумаге списка. Этот свод правил существует, чтобы обезопасить и защитить обоих участников договора. Маг не пытается бежать, вредить господину и не нарушает правила дома, в котором окажется. Он должен подчиняться, если приказ не вредит здоровью, чести или совести.
Нанимающий же обязуется следить за магом и становится его проводником из закрытого мира школы круга луны в мир огромный и открытый. Однако магам никогда не быть свободными по-настоящему. Просто наш поводок со временем может стать длиннее… Если мы сами не совершим ошибку и не заставим вовсе себя упразднить.
Будь полезна, послушна и сильна, но не опасна. Будь учтива и сообразительна, но не возгордись этим. Будь магом на стороне Артери, ведь это почетно. Но не забывай, что один неверный шаг сделает тебя отступником. А бежать из королевства удается далеко не всем магам вне закона… И тогда – конец известен.
Лишение силы. Забвение и безумие.
– Служите верно, Тиа, – произнесла жрица, когда я отняла палец от слепка на свитке. – Бдите и покровительствуйте, господин Карстро.
Я посмотрела на Рафаэля, не веря, что сделала это. Связала себя контрактом с вампиром. Он несколько секунд не отрывал взгляд от свитка, будто дочитывал пункты, которые увидел впервые. Вместо его лица я смотрела на остроконечное ухо. Такая форма – еще один признак помимо клыков, выцветших волос и красных глаз, по которому можно определить вампирское отродье.
Рафаэль вдруг оторвал взгляд от свитка и посмотрел на меня так, будто я уже успела ему надоесть своим присутствием. Мне тут же стало стыдно за ту глупую улыбку, которую я натянула из вежливости. Момент ведь торжественный. Вроде как…
– Шевелись. Экипаж ждет у выхода из театра, – вместо «поздравляю, добро пожаловать в приближенный круг клана Карстро!» сказал он. Сделал странный жест рукой, будто отмахиваясь от свитка, что оставил за своей спиной, и направился к выходу.
Мне не оставалось ничего, кроме как засеменить следом. И только почти дойдя до двери, я вспомнила о значении украшений, которые на меня навесили, как драгоценности на невесту.
Я вернулась к трибуне, наспех дрожащими руками сняла с рогов украшения. Поклонилась мраку в ту сторону, где должна была стоять статуя Судьи, сложила золотые нити с драгоценными камнями поверх свитка, где стояли наши с Рафаэлем отпечатки.
Жертва от меня и школы круга богу справедливости, дабы он следил за мной и помогал, когда покину старый дом ради нового.
Надеюсь, жрица не ошиблась и боги действительно слышат и наблюдают.
Я нагнала Рафаэля в коридоре. И, разумеется, он не забыл продемонстрировать свое недовольство – закатил глаза и так скривил хорошенькое лицо, будто меня от страха вывернуло на его безукоризненно белую рубашку.
Не говоря друг другу ни слова, мы в тишине шли по уже знакомому коридору. Но вскоре молчание разрушили звуки чужих шагов и, кажется, тихие всхлипы.
На повороте мы встретили другую пару участников аукциона. Полный мужчина в дорогом сюртуке шел несколько впереди девушки, которую я сразу же узнала. К счастью, это была не Антинуа.
Леттери Драстера – чтица звезд. И, судя по всему, ее звезды сложились не так, как высокородная магичка того желала.
Не сбавляя шаг, мы разминулись. Однако когда я проходила мимо Летти, мне показалось, что она жалобно глянула на меня. Хотя, пожалуй, привиделось. Летти всегда была одной из тех, кто избегал меня из-за моего происхождения. Боялась ли она меня или просто ей было противно смотреть на получеловека – не знаю. Но точно уверена, я – последняя, к кому Леттери прибежит за помощью.
Да и о какой помощи может идти речь, если разговор об аукционе и чародеях? У магов выбора нет никогда. Лишь его иллюзия.
Пройдя этот коридор, мы свернули в новый для меня. Он вел на улицу. И когда Рафаэль толкнул очередные двери, в лицо дохнула летняя свежесть ночи, смешанная с легким цветочным ароматом. Ароматом, который я уже чувствовала рядом с Карстро. Просто теперь он стал ощутимее. Еще пахло надвигающимся дождем.
Я подняла голову к небу. Оно, затянутое низкими тучами, превратилось в безупречно черный холст.
Задрав голову, я стояла не дольше пары секунд. Однако когда я вновь посмотрела на Рафаэля, его уже рядом со мной не было. Не оборачиваясь на меня, не говоря ни слова, он запрыгнул в карету из темного дерева и хлопнул дверцей.
От такого выпада я оторопела. Рафаэль не представил меня своим спутникам, не пригласил проследовать за ним. Я стояла как идиотка на подъездной дороге и не понимала, что должна сделать.
На козлах кареты сидел мужчина лет пятидесяти. Он смотрел на меня с таким же недоумением, с каким я сейчас озиралась по сторонам. К театру от ворот подъезжал еще кто-то… Но то был не
