в ожиданье боя.
Вот, наконец, в погоне великаны
Врага настигли за седьмой поляной.
Настал черед последнему сраженью,
И глыбы скал летели, как каменья.
Когда сгустилась пелена туманов,
Речную тишь спугнули великаны.
Один из них схватил огромный камень
И отомстил обманщику за ставень.
Дзылау с переломленной ключицей,
Как ветер, начал по полю носиться.
Скрипя зубами, вырывал деревья
И на врагов кидал легко, как перья.
И трупы великанов молчаливо
Он сбрасывал, как камешки с обрыва.
Жестокою борьбою увлеченный,
Упал Дзылау, словно тур сраженный.
Очнулся он на травяной постели
С щемящей болью в изнуренном теле.
А в это время славный Стальношейный,
Храня обет, что древностью овеян,
Сестру родную грозных великанов
Донес сквозь чащу до лесной поляны,
Чтоб опустить там с братскою любовью
Перед Дзылау, истекавшим кровью.
Обнявши нарта, девушка сказала:
«Пора разлуки неужель настала?»
А Стальношейный им травы нарвал
И караулить бережно их стал.
На миг один Дзылау мир забыл,
На мягких травах страсть он утолил.
А в полдень жизнь, овеянная славой,
Покинула несчастного Дзылау.
Для овдовевшей утешенья нет,
День ночью стал, померк навеки свет.
И прядь своих волос в последний путь
Она кладет усопшему на грудь.
А Стальношейный подошел проворно
И труп покрыл своею буркой черной:
«Смерть для героя — подвиг неизбежный.
Да будет мир душе его мятежной!»
Вдова сказала, горя не тая:
«Куда пойдешь, туда пойду и я.
Уж лучше смерти броситься в объятья,
Чем возвратиться к оскорбленным братьям»
И Стальношейный, не стыдяся слез,
Труп на носилках к нартам перенес.
И шла за ним невестка молодая
В родную даль неведомого края.
Пришли домой и донесли Дзылау,
И хист тотчас же справили на славу,
И посвятили павшему коня,
Обычай древний благостно храня.
А мать Дзылау, по завету сына,
Была нежна с сестрою исполинов.
Невестке башню выстроили скоро,
Чтоб скрыть ее от посторонних взоров.
БИТВА ВЕЛИКАНОВ
Болатбарзаю, нартскому герою,
Меч брата долго не давал покоя.
И ранним утром, позабыв про сон,
Пришел к невестке овдовевшей он.
«Прости меня, ведь я был с братом дружен.
У очага, где вешают оружье,
В ту ночь, когда тебя мы похищали,
Оставил брат мой меч из лучшей стали.
В какой тайник могли бы великаны
Запрятать меч, для нарта столь желанный?
Коль мне ответишь, помня нашу славу,
Найду я меч погибшего Дзылау.
И этот меч я привезу домой,
Чтоб он отныне был всегда со мной».
И великанша нарту указала
То место, где оружие лежало.
И он проник вечернею порой
В дом великанов, что был схож с горой.
Цепные псы накинулись на гостя,
Чтоб икры нарта прокусить до кости.
Орудуя своим железным ломом,
Прикончил их он на пороге дома.
Пока в походе были великаны,
Болатбарзай похитил меч Дзылау,
Потом собрал разбросанное сено,
Дом обложил и подпалил мгновенно.
Железным ломом разломав ограду,
В ущелье узком он засел в засаду,
И в ожиданье грозных великанов
Свой меч стальной точил он неустанно.
Жилище, подпаленное, горело.
Семь великанов поняли в чем дело
И ринулись к себе домой стремглав,
Не замечая рытвин и канав.
Но из засады, от Болатбарзая
На них летела каменная стая.
Каменьями герой их забросал,
Казалось, что летели глыбы скал.
В долгу не оставались исполины,
Не подставляли под удары спины.
Так продолжалось целый день сраженье.
А после ночи отдыха в каменьях
Друг другу, утром вставши, великаны
Водой студеной омывали раны.
Лишь луч зари пронзил густые тучи,
Явился к бою и Бора могучий.
Теперь не камни, спор мечи решали,
В ушах звенело от горячей стали.
Кровь полилась бурлящею рекой,
Катилась голова за головой.
И великаны испускали крики:
«Скорей на помощь, славные малики!»
СМЕРТЬ БАРХУНА, СЫНА НОЗА
От нартов жил в дневном лишь переходе
Бархун, сын Ноза, со своим народом.
Малики, уаиги как-то раз
Послали вдруг за ним в тревожный час.
«Вблизи шум битвы слышен неустанный;
Горит, как факел, крепость великанов;
В ущелье узком кровь кипит, как лава,
Средь грозных скал течет рекой кровавой.
Нам велено, чтоб без тебя домой
Не возвращались, доблестный герой».
Бархун, услышав грозный клич тревоги,
На скакуне помчался по дороге
И на заре с крутого косогора
Кипевший бой окинул смелым взором.
И, повернув, помчался снова к селам,
Людей сзывал, отважный и веселый.
«У родника сбирайтесь до рассвета,
От наших полчищ нарт не взвидит света,
А кто с оружьем не поспеет в срок,
Как трус, возьмет не шлем он, а платок».
Лишь солнце в небе утром показалось,
Как войско все у родника собралось.
Лучи зари сверкали на оружье.
Бархун сказал: «Пусть с храбростью мы дружим!
Но все ли в сборе, хоть бойцов немало?»
Ответили они: «Из трех кварталов
Собрались мы в вооруженьи полном,
Квартал же нижний весь остался дома
И не откликнулся на клич тревоги».
Разгневанный Бархун промолвил строго:
«Коль завтра грянет бой, то может статься
Они не выйдут и тогда сражаться,
Обманывать нас будут вероломно
И с женщинами оставаться дома.
Мы не потерпим у себя позора,
Нас не смутят врагов косые взоры.
Не будем к нашей славе нерадивы,
Накажем всех упрямых и трусливых».
Все двинулись, как им Бархун сказал,
Чтоб покарать ослушников квартал.
И весь квартал был уничтожен ими,
Живой души не стало там отныне,
Дома мятежников дотла сожгли,
И сосчитать всех трупов не могли.
