наивные, совсем не шли к его грозному лицу.
– Ещё бы! – воскликнул он. – Такого не забыть. Так вы его сын?
– Старший, – ответил я – И отец вас отпустил?
– Он скончался недавно.
– Соболезную, – смутился офицер, подумал. – Что ж. Прошу прощения, за столь жёсткий приём. Но все же – вы дворянин, и должны выглядеть соответственно. Запомните! – У него есть рекомендательное письмо, – вставил Панин.
– Рекомендательное, – хмыкнул офицер. – И кому рекомендуетесь? К Римскому-Корсакову, небось? Так он и читать его не будет.
– К Аракчееву, – поправил я.
– К кому? – Маленький офицер удивлённо заморгал короткими белёсыми ресничками. – К Алексею Андреевичу?
– Сосед он наш, – объяснил я. – Отец мой с его отцом дружны были…
В это время на пригорок, шагах в пятидесяти от нас, артиллеристы в красных мундирах выкатывали на позиции пушки, готовясь к стрельбе. Маленький офицер, а за ним и весь его штаб переключили внимание на батарею. В поле стояли мишени из пустых бочек, поставленных пирамидками друг на друга.
А вот и Аракчеев, – указал маленький офицер на бомбардира, командовавшего батареей. – Вот, настоящий бог сражений. Нет, вы поглядите, господа, как он вымуштровал солдат: ни одного лишнего движения, каждый на своём месте. Действуют быстро, слаженно – сразу видна хорошая выучка.
Одно из орудий дёрнулось, откатилось назад, изрыгая облако серого дыма. До нас с опозданием долетел грохот выстрела, и одна из мишеней разлетелась в щепки.
– О! Что я вам говорил! – Радостно воскликнул маленький офицер. – С первого же выстрела – и в точку.
Второе орудие бахнуло, и вторая мишень разлетелась. Потом третье и четвёртое. Последний выстрел был не столь удачным, но все равно, самая верхняя бочка превратилась в облако щепок.
– Пойдёмте, господа! – приказал маленький офицер и широкими шагами направился к батарее. Все последовали за ним.
– Объясните мне, кто это? – шёпотом попросил я у Панина.
– Вы сдурели! – сердито сдвинул брови бригадир. – Это же сам наследник, Великий князь, Павел Петрович. А вон те двое юношей – его сыновья: Александр Павлович и Константин Павлович. Вы, Семён, смотрите, не сболтните лишнего, а лучше – вовсе молчите, – пригрозил мне Панин.
Пушкари остужали орудия, чистили стволы банниками. Стоял острый запах уксуса.
– Смирно! – скомандовал высокий нескладный офицер в форме полковника с грубыми чертами лица, и артиллеристы тут же бросили свои занятия, выстроились возле орудий. Полковник сделал чёткий строевой шаг в сторону приближавшегося наследника Павла Петровича и громко отрапортовал:
– Стрельбы проведены успешно. Все мишени поражены.
– Видел, видел! Молодцы! – похвалил пушкарей наследник. – Надо же, все четыре сбил! Я горжусь вами, Алексей Андреевич. А что о пушках скажете? Голландцы не подкачали? Хорошие прислали?
Полковник набычился, и неопределённо ответил:
– Воевать с ними можно.
– Та-ак! – грозно протянул наследник. – Давайте-ка, Алексей Андреевич, говорить откровенно: орудиями вы недовольны.
– Недоволен, – честно ответил полковник.
– На этот раз что?
– Расчёты надо произвести. Не так что-то. Или ядра тяжёлые, или стволы короткие.
– Объясните, – требовал Павел Петрович.
– При фунтовом заряде пороха ядро летит не больше пятисот шагов. Если полуторафутовым заряжать, так часть пороха из ствола выносит, искрит, как фейерверк.
– Вот оно, что? – задумался Великий князь.
– Расчёты надо произвести, – повторил полковник и несмело добавил: – Единорог шуваловский, он, все же, лучше.
Павел Петрович недовольно вздёрнул подбородок.
– Где же я вам возьму единороги? Нет у меня денег на единорогов. Хорошо, хоть эти, – кивнул он на пушку, – посол Голландии подарил. Сделайте расчёты и принесите мне к завтрашнему утру.
Рядом развернулась вторая батарея, и пушкари принялась палить по мишеням. Но на этот раз ядра не долетали, зарывались в дёрн, разбрасывая комья земли. Лишь последним выстрелом удалось сбить бочки.
– Это что за безобразие? – гневно закричал наследник, размахивая тростью, и бросился к командиру батареи. – Что за стрельба? Вы что, впервые пушку увидели?
– Никак нет! – испуганно отвечал здоровенный мордастый капитан, вытянувшись в струнку.
– А почему ядра у вас не долетают?
– Порох сырой.
– Что? – гневу наследника не было предела. Он кинулся к зарядным ящикам, вынул один из зарядов, разодрал холстину и, стянув зубами белоснежную перчатку, сунул руку в порох. Выплюнул со злостью перчатку и заорал: – Аракчеев, откуда сырой порох? Кто принимал? Я вас за это в солдаты разжалую!
– Позвольте объяснить, – спокойно попросил Аракчеев. Лицо его не выражало ни капельки страха.
– Ну! Жду! – требовал наследник, нервно сжимая в руке горсть сырого пороха.
Порох я приказал намочить. Он изготовлен по моему рецепту.
– С водой, что ли? Зачем?
– Не с водой. Дело в том, что в походе всякое случается. Бывало и такое, что артиллерийские заряды промокали под дождём или при неудачной переправе через водные преграды; при этом армия лишалась огневой поддержке. Я же пытаюсь приготовить порох, который бы и сырым возможно было употребить при стрельбе.
– Не врёшь? – недоверчиво взглянул на него Павел Петрович.
– Сами видите – стреляет, хоть и сырой.
Гнев наследника моментально улетучился.
– Ух, и голова у тебя светлая, – хохотнул Великий князь. Настроение его менялось в одно мгновение. – Расскажешь сегодня после ужина о своих опытах. – Бережно положил разорванный мешок картуша на зарядный ящик. Адъютант подал оброненную перчатку. Павел Петрович натянул её на руку. Потом повернулся к остальным офицерам: – Господа, сегодня я намерен отужинать в Арсенальном зале. Жду вас всех. Панин, вы тоже оставайтесь, – приказал он бригадиру. – Завтра отвезёте свои доклады, и товарища вашего отмойте. Я и его желаю видеть на ужине, – указал он тростью на меня. – Кстати, Аракчеев, этот юноша к вам с рекомендацией. Вы уж позаботьтесь о земляке. Он – сын героя. Капитана Доброва помните?
– Будет исполнено, – пообещал Аракчеев и пристально осмотрел мои истоптанные сапоги, перевёл взгляд на шпагу, пересчитал пуговицы на сюртуке. – Добров, говорите? – недоверчиво переспросил он.
– Так точно, Добров Семён Иванович, – подтвердил я.
Наследник, неуклюже шагая, и смешно подпрыгивая при ходьбе, направился к замку.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! – вприпрыжку ринулся за ним офицер сопровождения.
– Что ещё? – недовольно обернулся наследник.
– Надобно дать приказ батареям свернуть позиции. Иначе Аракчеев до утра стоять будет.
– Верно, – согласился Великий князь и, что есть мочи, гаркнул: – Свернуть позиции! Пушки в депо, солдатам – по казармам!
* * *
– Дайте-ка. – Аракчеев протянул ко мне широкую грубую ладонь. Я не сразу сообразил, что от меня требуют, но после понял и достал из-за пазухи серый конверт с сургучовой печатью.
Аракчеев внимательно осмотрел герб на сургуче, сломал печать. Вынул исписанный мелким почерком листок, начал читать. Окончив, засунул письмо обратно в конверт. Ещё раз пристально взглянул мне прямо в лицо, своими волчьими светло-карими глазами и недовольно произнёс:
– Что же вы в
