вслух.
Николь подняла лицо, но я не видел, так как сидел, не разгибаясь. Голова и правда раскалывалась, мешая собрать оставшиеся мысли в кучу. Мне бы выспаться, да попробуй засни с непредсказуемой кровопийцей под одной крышей.
— Вообще говоря… — послышался нежный голосок, на удивление спокойный.
Её переменчивость и невозмутимость спровоцировали вспышку раздражения. Чуть не убила, проклинала, угрожала, а теперь общается, как ни в чём не бывало!
— Замолкни! — огрызнулся я, разомкнув ладони и бросив на упырицу яростный взгляд. Она сидела на полу с руками за спиной и не сводила с меня трезвого взора.
А вот мне трезвости порядком не хватало.
Пришло в голову, что раз она так быстро оправилась, связанные запястья не помешают ей вскочить на ноги и напасть снова, чтобы закончить с тем, что с первого раза не удалось.
Страх скрутил внутренности. Я попытался запереть его в груди, но подозревал, что бледное лицо и горящие глаза выдавали меня. Однако вампирша оставалась на месте.
— Глупый заносчивый смертный, — бросила она тоном уже более жёстким и презрительным. Кукольное личико стало непреклонным.
С видом, что делаю самое большое в её жизни одолжение, я скрестил руки на груди и приподнял голову, словно говорил: «Валяй!» Всё равно я так и не решил, как поступлю, а мысли окончательно расползлись на задворки сознания.
— Я не хотела нападать на тебя. Голод взял верх. Я оказалась очень истощена после перехода и начала впадать в летаргию. Испугалась. Внутренний зверь воспользовался слабостью и вырвался наружу.
— Что за чушь ты несёшь? — с лёгким раздражением поинтересовался я, потому что всё это было какой-то бессмыслицей.
Переход, летаргия, внутренний зверь… О чём она вообще? Что за язык такой?
Голова заболела назойливее. Я с трудом поднялся с дивана, чтобы налить себе вторую чашку кофе. Знаю, что фикция, но самовнушение решает. Не спуская глаз с собеседницы, обошёл стойку с противоположной стороны.
— Полагаю, я должна извиниться, — с завидной невозмутимостью продолжала Николь. Тон был холоден, как лёд, глаза смотрели свысока, но гордячка пересилила себя.
Я так удивился, что замер с кружкой в руке, позабыв, для чего достал её.
— Ты выручил меня из беды, ввёл в свой дом, а я напала на тебя, пусть и не собиралась убивать…
— Ну да! — перебил и поставил чашку перед собой, плеснул в неё кипятка.
Почувствовал, как губы скривились в презрительную ухмылку. Не собиралась она убивать, как же! А вот мне показалось, что очень даже собиралась, и только счастливый случай спас мою шкуру.
— Не заблуждайся, смертный, — голос девушки оставался спокойным, хотя в нём промелькнули стальные нотки. Я поднял на неё глаза.
Сидя на полу, она задрала нос до таких небес, что стала казаться выше меня ростом. Это новоприобретённое высокомерие в ней начинало подбешивать. Да и что за обращение такое — смертный? Звучало так, словно человек не стоит и выеденного яйца.
— Стоило промахнуться и задеть одну из жизненно важных артерий, и ты бы лежал у моих стоп хладным телом. То, что ты стоишь на ногах, вовсе не везение.
— Премного благодарен, вампирша, — решил отплатить ей той же монетой и постарался сделать тон как можно более пренебрежительным. — Век не забуду твоей доброты!
Ухмыльнулся, добавляя в кружку сахар. Подумав, вместо одной ложки положил две. Как правило, предпочитаю кофе без него, однако в сложившихся обстоятельствах… Глюкоза не помешала бы.
— Правильно говорить «вампиресса», — поправила гостья, и я испытал жгучее желание выплеснуть ей горячий напиток в лицо и посмотреть, к чему помимо серебра уязвимы особи её вида.
Словно ощутив исходящую от меня угрозу, девушка смягчилась:
— Я понимаю твоё негодование, но пойми и ты. Мне тоже хочется жить. Так же, как и тебе. Я не в обиде за воткнутую в шею побрякушку. Это было… Ловко. И за сожжённые запястья. Это моя звериная суть готова растерзать тебя.
— Да мне плевать, как вы называетесь! — сорвался я.
Благо голос подскочил всего на один тон, и я сумел с ним вовремя совладать. Сделав рожу кирпичом, отвернулся, сжал губы и выдохнул через нос.
— Они заживут? — буркнул, пряча лицо в кружке.
— Заживут, — кивнула Николь. — Я надеюсь, ты попытаешься понять. Ведь понял, что смерть страшит меня так же, как и тебя. Как любого из смертных… Поэтому ты освободил меня, не так ли?
Я не ответил, ибо в тот миг был занят другими мыслями.
Плеснуть в кофе коньяка, что ли? Всё равно веду на кухне задушевные разговоры с вампиршей посреди ночи. Что мне терять?
— С чего бы тебе умирать? Разве такие, как ты, не должны быть бессмертны? — для приличия спросил я, когда понял, что пауза затянулась, а чуткие ясные глаза изучают моё лицо в ожидании ответа.
Хотя вопрос с коньяком волновал сильнее. Циник был за, прагматик — против.
— Не думаю, что смертные много знают о таких, как я, — хмыкнула девушка.
Я пожал плечами и отхлебнул из кружки. Прагматик на сей раз победил.
— Мы пьём кровь, потому что природа не оставила нам иного выбора. А если долгое время голодаем, то впадаем в летаргический сон, из которого можно не вернуться. Я отключилась, правда ведь? Резко и надолго. Для вампира это первый шаг к смерти в вашем понимании…
— Не рассчитывай, что я тебе поверю, — отрезал, допив бодрящий напиток и поставив кружку перед собой. — Ты должна уйти, — наконец, решил я и, шагнув к собеседнице, подхватил её за плечо и вынудил подняться на ноги.
Вопреки ожиданиям, Николь не пришла в замешательство, а смотрела льдистыми глазами, словно чего-то такого и ожидала от смертного. Её долгий сдержанный взгляд задел самолюбие. Я остановился у порога, глядя на неё и позабыв, что в полуметре от меня не миловидная девица, а загадочная кровопийца.
— Мне некуда идти, — ответила она, не увиливая. — Этот мир мне чужой. Я понятия не имею, почему оказалась здесь. Не знаю, кто я такая и откуда пришла. Знаю одно: тот вампир напал неслучайно. И он вернётся за мной. Выставишь меня за дверь — обречёшь на верную смерть.
— Это твои проблемы, — ответил неверным голосом.
Чувствовал, что самообладание отказывает мне, и виной тому не наваждение, как в прошлый раз, а моя собственная ненавистная противоречивость.
— Тебе следовало подумать об этом до того, как напала на единственного, кто мог предоставить тебе кров, — я подтолкнул вампиршу к двери, чувствуя, что ещё немного, и поверю в слезливую историю.
Призвав на помощь всю оставшуюся холодность, с насмешкой добавил:
— Ничего! Ты меня обрекла на смерть и не пожалела. Как видишь,
