него.
Его рука потянулась к кувшину с вином, но девушка мило прикоснулась к его ладони и тихо сказала:
– Позвольте, мой принц, я сама поухаживаю за вами…
Он покраснел, сделавшись пунцовым от смущения и неловкости, промычал что-то невпопад и закивал головой. Беатрис поняла, что он попал под действие ее неотразимых чар красоты, улыбнулась и, разлив вино по кубкам, села напротив Конрадина. Свечи, горевшие в канделябрах, смешиваясь с переливчатым и мерцающим светом камина, выгодно освещали ее, делая просто неотразимой и обворожительной.
Конрадин залпом выпил вина, вытер рукавом свои пухлые губы и попытался выдавить из себя какой-нибудь комплимент, но Беатрис улыбнулась снова и, приложив свой нежно пахнущий пальчик к его губам, смущенно произнесла:
– Не надо пустых слов, ваше высочество. – Она увидела, как он смущенно и растерянно посмотрел по сторонам, снова улыбнулась и добавила. – Я привезла вам очень приятные новости… – Конрадин с облегчением выдохнул и посмотрел на нее, но, тут же смутился, и снова опустил их. Беатрис весело засмеялась. – Два миллиона золотом ожидают вас, мой принц! Деньги ждут своего повелителя…
Конрадин устало прислонился к спинке стула. Голова зашумела, словно он выпил много вина, но, вместе с этим чувством, сознание принца наполнила радость, переполняя его голову и выплескиваясь наружу ярким блеском повеселевших глаз.
– Но, как вам это удалось, синьорина Анибальди?.. – это, пожалуй, единственное, что он смог вымолвить.
Беатрис разом погрустнела, сделалась серьезнее и, пожалуй, печальнее, что сразу же отразилось на выражении ее прекрасного личика.
– Я просто исполняю волю моего погибшего брата, только и всего… – Конрадин хотел, было, расспросить девушку, но, увидев ее печальные глаза, полные тоски и отчаяния, сдержался и как-то виновато улыбнулся, неуклюже пожал плечами и что-то неразборчиво пробубнил себе под нос. Беатрис поняла, что его интересуют многие подробности, и принц хотел бы услышать обо всех перипетиях и приключениях геройской девушки. – Это очень длинная и, поверьте мне на слово, крайне печальная история. Прошу вас, ваше высочество, не давите на меня, когда-нибудь я сама расскажу вам, если того потребуют обстоятельства. Скажу лишь, что я ни единой секунды не сомневалась в правоте и верности цели, которой посвятила свою жизнь…
Конрадин встал, подошел к ней и, наклонив голову, вежливо поцеловал руку девушки, выразив ей свое почтение и уважение. Он снова сел и произнес:
– Я восхищаюсь вами и преклоняюсь перед вашим мужеством. – Он посмотрел на нее открытым взглядом своих пронзительных голубых глаз. – Не подумайте ничего плохого, но именно такой я и мечтал бы увидеть свою королеву…
Беатрис на мгновение вспыхнула, ее щеки зарделись стыдливо-смущенным румянцем, опустила глаза и ответила:
– Это самый величественный комплимент, который я слышала в своей жизни, ваше высочество…
Конрадин и сам смутился своим слишком уж искренним словам, опустил глаза и тихо добавил:
– Вы – просто ангел небесный, синьорина Беатрис…
Она смутилась еще больше и ответила, нервно теребя пальцами салфетку:
– К несчастью, ваше высочество, я не ангел…
Принц вскочил и, краснея от переполнявших его чувств, произнес:
– Нет-нет! Мне абсолютно все равно, что судачат о вас! Для меня вы… – он опустил глаза, – олицетворение всего самого красивого, неземного и верного, что я видел и, надеюсь, еще увижу в своей жизни!
– К несчастью, я стара для вас… – Беатрис впервые за свою жизнь поняла, что жалеет о своих годах, смущается и ненавидит свой возраст. – Мне уже за двадцать, вам же…
– Скоро будет шестнадцать! – Громко крикнул он, прижимая кулак к своему сердцу. – Подумаешь, какая разница в возрасте!..
– Ой, не надо, умоляю вас, принц, вы смущаете меня и, право, заставляете краснеть…
– Прекрасная Беатрис! Я стал все больше и больше верить в знаки, которые судьба посылает нам на протяжении жизни! Мне кажется, что именно вас мне ниспослали небеса…
– Скорее всего, ад… – тихим голосом ответила Беатрис.
– Господи! Да какая, в сущности, разница! Вспомните, синьорина, что даже король Англии Генрих Плантажене взял себе в жены синьору Элеонору, которая была старше его на целых одиннадцать лет! А юный Гвельф, он женился на Матильде Тосканской, а ведь она тоже была старше своего супруга!..
Беатрис прервала его длинную тираду:
– Мой принц, прошу вас, не надо столь долгих перечислений. – Она тяжело вздохнула. – Мое сердце занято местью за погибшего брата и возлюбленного…
Конрадин смутился еще больше, он в растерянности посмотрел по сторонам, словно искал незримый совет, как и что делать дальше, но, не найдя ничего, он склонил одно колено перед столь стойкой и мужественной девушкой, поднес ее холодную ладонь к своим губам и, целуя, прошептал:
– Я буду ждать вас, моя прекрасная синьорина Беатрис. Буду ждать столько, сколько потребуется, но, клянусь вам, что, когда я вступлю в Неаполь, первым же делом женюсь на вас. Пусть все люди видят и знают, что их новый король не лишен любви и его сердце открыто для вас и всех подданных Неаполя…
– Благодарю вас, вы – настоящий рыцарь… – Беатрис встала перед ним на колени и поцеловала принца долгим, но достаточно холодным поцелуем. Их взгляды пересеклись…
Конрадин крепко прижал ее тело к себе, упиваясь нежными ароматами, исходившими от волос и кожи девушки. Его голова кружилась, а сердце с каждым ударом билось все чаще и чаще, словно намеревалось вырваться из груди и вылететь, наполняя комнату и ущелье Сент-Готарда могучей и красивой песней любви.
Принц поднял ее на руки и понес к постели, Беатрис слабо сопротивлялась, смутившись столь напористому поведению молодого наследника. Они упали на мягкие перины постели. Девушка прикрыла глаза, и в этот момент Конрадин прошептал, смущаясь и стыдясь своей невинности:
– Беатрис, вы будете моей первой и единственной на всем белом свете…
Она нежно обняла его, прижимая кудрявую голову Конрадина к своему телу. Робкие, словно стеснительные, касания рук и губ молодого принца снова напомнили Беатрис о том, как приятно быть любимой, быть для кого-то самой нужной и единственной, неповторимой и влекущей. Эти нежные прикосновения и смущенные ласки наполняли ее сердце теплотой, пробуждая его к ответу.
– Я жизнь отдам за тебя… – прошептал, задыхаясь от волнения, Конрадин.
– Лучше сбереги ее для меня… – ответила она, приникая к нему долгим и страстным поцелуем…
Два воина, сидевшие возле закрытых дверей комнаты, молча переглянулись, услышав звук падающей посуды. Джакомо грустно улыбнулся, разлил вино по бронзовым стаканам и, протягивая один из них Рихарду фон Блюму, с улыбкой произнес:
– Останемся здесь до утра.
Рихард весело засмеялся и ответил:
– Да, пожалуй. – Он посмотрел на снедь, приготовленную запасливым итальянцем,
