Но тот словно специально не приходил особенно долго, или же просто Тери каждая минута казалась часом. Наконец, вот, идет кто-то. Щелчок замка. Отворившаяся дверь и луч света от факела в руках знакомого монстра с теми же черными засаленными волосами. Девушка не могла медлить ни секунды:
— Мой господин, мой король, прошу вас, помогите! — тихим жалобным голосом взмолилась девушка. Монстр, не слышавший от девушки ни слова, даже немного опешил от ее говорливости. — Пожалуйста, пожалуйста… — продолжала лепетать девушка дрожащим голосом.
— Что ты хочешь? — равнодушно спросил царь.
— Пожалуйста, выпустите меня. Я очень сильно хочу…
— Чего? Выпустить? — грубо перебил ее монстр, пораженный наглостью человеческой девушки.
— Да-а, я уже не могу терпеть, мне нужно… — продолжала умолять девушка, ерзая на месте, но стесняясь сказать прямо о сути своей просьбе. — Нужно… на горшок. Пожалуйста, я не могу больше терпеть.
Догадавшись, о каком именно горшке речь, монстр, задумавшись ненадолго, снял замок с клетки. Бесцеремонно схватив за кольцо на ошейнике Тери, вытащил из клетки и отвел к тому помойному ведру в закутке, которым пользовался сам. И скрестив руки на груди, стал рядом, чтобы проконтролировать, убедиться, что это не какая-то уловка для побега. Под пристальным взглядом чудовища Тери стыдливо замялась, но попросить его отвернуться побоялась.
— Ну и? — спросил царь раздраженным голосом.
Выдох. Вдох. Тянущая боль внизу живота. Девушка собрала последнюю смелость в кулак. «ОН НЕ ЧЕЛОВЕК, ЭТО ЖИВОТНОЕ!» — кричала она сама себе мысленно, заставляя отказаться от последних остатков естественного, христианского стыда. Сев над ведром как на стул она начала опустошать мочевой пузырь. Лицо опять горело. Нет, стыд в ней убить не так просто, но он только мешает. Внутренне она надеялась, что за этой хоть и естественной, но глубоко нечистой процедурой, монстр не следит. Но быстро брошенный в его сторону взгляд убедил ее в обратном.
«Ублюдок. Нет, в нем нет ничего человеческого», — с ненавистью подумала девушка, и ненависть в который раз придала ей сил. Сейчас они были необходимы для того, чтобы закончить процедуру и вновь подняться на ноги, что она и сделала. Не дожидаясь, пока ее опять больно схватят за ошейник, она дрожащими ногами быстро прошла в клетку и закрыла за собой дверцу. Поджав под себя ноги, девушка отвернулась стене, стараясь подавить слезы от унижения только что пережитого.
Монстр пристально наблюдал за каждым ее движением. Когда она замялась у ведра, он заподозрил обман, ведь о беспринципности грязных людишек наслышан. В этой плоскогрудой человеческой самке не было ровным счетом ничего, что он ценил в женщинах: лицом девка похожа на какого-то хорька с мелкими дикими глазами, с маленьким, почти сросшимся с шеей подбородком и приплюснутым к лицу карликовым носом.
Она объективно некрасива и в одном ряду никогда не станет с теми, кого ему доводилось иметь в постели и других местах своего замка. Но даже при этих условиях следить за ней было крайне интересно. То, что он сперва принял за жеманничество и уловку для побега, было стыдом — одним из редких качеств, общих и для людей, и для троллей. Что такие качества есть уже поразительно.
Он, потомок величественных огров и мудрых йотунов, искренне ненавидел людей, как и все его собратья, но не мог не признать определенного сродства с ними. Король годами размышлял, как это вышло так, что они с людьми живут бок о бок и говорят на одном языке, и пришел кое к каким выводами, но старался держать их при себе. В сущности, люди могут быть не более чем низшей, глупейшей разновидностью огров-вырожденцев, которых судьба или провидение собрали в одно племя, так сильно разросшeеся за долгие столетия. Когда-то, очень давно, они были одним народом с предками людей, но потом человеческий род просто деградировал. А точнее стал теми, кем они являются сейчас. Впрочем, королю троллей даже в таком контексте неправильно говорить о дальнем родстве с теми, кого принято есть. Нет, официально тролли произошли от богов, а люди от грязи или, например, свиней.
Человеческая девушка, проявившая стыд, в глазах тролля выглядела безмозглым милым зверьком, в пустой голове которого вдруг появился проблеск разума. Это поразило его, ведь впервые он замечал нечто подобное. Не стоило ему селить ее своих покоях, — эта мысль тут же прорезала сознание существа, но он не понимал, почему такую тревогу подобная дума в нем вызывала. Отнеси он ее на кухню, девушка не прожила бы там и недели — кто-то бы сожрал самку в тот же вечер или следующий; где еще ему было селить ее, если не в своих покоях, куда никто не посмеет лезть?
Король был настолько поражен, а также поглощен своими мыслями, что, сам не заметив этого, позволил девке расхаживать по комнате самостоятельно. Когда опомнился, она уже сидела в клетке. «Знает свое место, и то хорошо», — вздохнул король, пытаясь отринуть всякое мечтательное настроение.
Запирая ее клетку, тролль проговорил сурово, как и прежде:
— Это отхожее место только для малой нужды. Для большой я проведу тебя. Проси, когда приспичит.
Да, тролль делал над собой усилие, чтобы его голос не звучал дружелюбно, и у него это хорошо получалось. Она — еда. Так было и будет, и никакие проблески сознания в ее белобрысой голове этого не изменят. Он посмотрел на девушку, которая, все так же смиренно опустив глаза, поглощала пищу из принесённого утром мешка.
4
Тем вечером или ночью, — Терисия по-прежнему не могла ориентироваться во времени суток, — пленница ничем не занималась, кроме изучения помещения. Изучала его, конечно, только взглядом и исключительно украдкой, когда хозяин комнаты не наблюдал за ней. Небеспочвенно девушке казалось, что монстр теперь не сводит с нее глаз, словно кожей своей чувствует ее желание сбежать. Тери не хотела себя выдать. Очевидно, любая неудачная попытка побега будет стоить жизни, а ее нынешнее существование посвящено одной только цели монстра — сделать обреченную на смерть еще жирной, чтобы потом сожрать единолично или разделив со своими омерзительными собратьями.
Как повезло Тери — она никогда не была склонна к полноте! Фигура в жизни не заботила девушку ни разу, ведь жизнь была связана не с самолюбованием, а с тяжелым трудом по хозяйству и работой в огороде. Терисия всегда оставалась тощей, даже когда наедалась досыта. Может и сейчас жир будет так медленно расти, что она успеет к тому времени придумать способ побега из этого подвала, из замка, обнесенного высоким крепким забором.
Пленница достала из мешка мягкую
