алгоритм? А ещё в процедуре рекогеренции имелась ветка для обработки личности, прибывшей в Магелланово Облако извне, — подгонка воспоминаний под шаблон без отсрочки в сто лет. «Извне»? То есть из-за пределов города-мира?! Может, это ветка-аппендикс, забытая разработчиками? Никогда не работавший мусорный код? Другого объяснения существовать не могло, но Кукиш всё же покопался в коде, вставил флажок срабатывания и обошёл обработку памяти: интересно же, откуда это — «извне»? Шесть лет спустя флажок упал.
К сожалению, о том, что надо бы сохранить ID пришельца, Бартоломей сообразил, лишь обнаружив срабатывание. Ничего, ему ведь известны дата и место рекогеренции. Найдёт!
5. ПРИЮТ ДЛЯ ТВОРЦА
5832 год эры Гедонизма
— Приветствуем тебя в новом теле, друг! — приятный баритон разбудил, заставил открыть глаза. — Гедонизм готов выполнить все твои пожелания...
Отто Шабен поморщился. Зря он утвердил этот вариант текста, вовсе не все желания выполнит Гедонизм. Если ложь легко выявить, она бесполезна.
Он соскочил с кушетки, оглядел себя. Тело серийное, функциональности куда меньше, чем он привык. Не проблема, это легко исправить. Сунул ступни в сандалии, взял лежавшую в изголовье тунику. Тоже серийную, за столетия ничего не изменилось. Впрочем, одежда его вполне устраивала. Точно такую он носил на Земле.
Он дошёл до двери комнаты-капсулы, когда осознал — всё неправильно! Он не должен помнить о Земле, не должен знать, кто он такой на самом деле. Вместо этого в голове должна появиться совсем другая информация о Гедонизме. Не теоретическая, а практическая, «изнутри», словно прожил здесь тысячи лет.
Мысль заставила Отто остановиться. Комната-капсула, неверно истолковав его замешательство, напомнила:
— Гедонизм готов выполнить все твои пожелания, друг! Для связи с системой воспользуйся терминалом в холле...
Отто снова поморщился, шагнул в послушно открывшуюся дверь.
Холл был достаточно просторным, поэтому ощущение многолюдности, сутолоки не возникало, хоть здесь и находились по крайней мере три десятка человек. Большей частью они сидели в удобных креслах, живописным беспорядком разбросанных между бассейнами, фонтанчиками, клумбами-вазонами ярких цветов, — ожидали своей очереди на резервное копирование. Тут же сновали дроиды-стюарты с напитками и яствами на подносах. Дождавшись сигнала коммуникатора, посетитель шёл к указанной комнате-кабинке, гостеприимно открывавшей перед ним дверь. Те, кто закончил процедуру, в холле не задерживались, шли к выходу. Взамен в помещение входили другие. «Дистрикт Алиса, рекреаторий № 7» — красовались огромные лиловые буквы на стенах.
Ошибки нет, самый центр Гедонизма, он попал туда, куда требуется. Нет! Куда должен был попасть его пустоголовый двойник...
— Что, друг, не очень-то доволен своим телом? — внезапно раздалось за спиной.
Погрузившийся в неприятные размышления Отто вздрогнул. Обернулся. Перед ним стояла высокая — выше Шабена почти на голову — женщина, смотрела сверху вниз. Не просто высокая — крупная и подчёркнуто маскулинная, плечи шире бёдер. Вместо туники на ней была оливкового цвета приталенная рубаха, позволяющая рассмотреть сильные руки и ноги. Упругие высокие груди оттягивали лёгкую материю. На женском торсе среднестатистического размера они бы смотрелись излишне большими, но здесь — в самый раз. Довершало картину лицо скандинавской валькирии. Серебристо-седые волосы заплетены в косички, плотно уложенные на голове.
— И я бы расстроилась, получив такое, — продолжила незнакомка. — Потерял тело, форс-мажорное воскрешение? Ничего, к хорошему боди-мастеру можно записаться прямо отсюда, дополнительное благо тебе наверняка начислили. Помочь с выбором?
— Не к спеху. Сначала осмотрюсь, подумаю. Понаблюдаю.
Тонкие губы валькирии насмешливо изогнулись.
— Ну, понаблюдай. У меня тело тоже свеженькое, прямо со стапеля. Матрица не из новых и не под заказ, но основу линейки когда-то сам Тадеуш Ванев делал, только в другом масштабе. Я попросила увеличить, люблю быть большой. Как оно, со стороны?
— Сногсшибательно.
Такого эпитета валькирия не ожидала. Приподняла бровь удивлённо. И вдруг прыснула.
— Молодец. Люблю остроумных и находчивых.
Шабен тоже улыбнулся. Ничего катастрофически непоправимого не случилось, единичный сбой, — постарался успокоить себя. Они и не ожидали, что самоподдерживающаяся система Гедонизма будет работать без сбоев. Пусть не он, но другие апостолы попали в пункт назначения. Коллективный Интеллект заблокируют при малейшей опасности, и посмотрим, как быстро молокососы деградируют и вернутся под контроль. А он — раз уж так случилось! — насладится всеми благами Гедонизма.
— Ты так пялишься, будто хочешь увидеть, что у меня под рубахой, — прервала его мысли валькирия.
— Хочу, — честно подтвердил Отто. Женщина в самом деле выглядела шикарно и была не глупа при этом. А размер — всегда относителен.
Собеседница вновь окинула его скептическим взглядом.
— Ну, у тебя я ничего интересного увидеть не ожидаю. Но почему бы не развлечься? — Она протянула руку: — Глория Торн.
— Отто Шабен.
Рукопожатие было крепким и долгим. Женщина ждала какой-то реакции. Не дождалась, намекнула:
— Та самая Глория Торн. Ты что, не слышал обо мне? Я же двадцать лет была Президентом Совета этого дистрикта, только год назад в рейтинге проиграла. Ты что, издалека приехал?
— Очень издалека. Я надеюсь, ты расскажешь мне о местных обычаях?
— Непременно! Пошли ко мне.
Остаток дня, вечер и ночь Отто Шабен «изучал обычаи», — большей частью в постели. Валькирия оказалась поистине ненасытной. И неутомимой. Утром, вместо того чтобы отдыхать после динамичного времяпрепровождения, сбежала в фитнесс-клуб.
Вернулась Глория на удивление быстро. И не одна — приволокла с собой сутулого, неопрятно одетого парня. В буквальном смысле приволокла — за шиворот.
— Кто это? — удивился Шабен, мирно спавший на диване до этого вторжения.
— Сумасшедший. Ты когда-нибудь видел сумасшедших? Говорит, что выследил меня, просит рассказать, откуда я появилась. Должно быть, у него мозги начали распадаться от времени, надо же так себя запустить! Гуманнее всего убить его сейчас. Перезагрузится и снова станет нормальным. Но ведь это нарушение!
Парень и впрямь выглядел ахово. Тело его, некогда весьма претенциозное, оставлено было без внимания давным-давно, отчего кожа шелушилась, мимика нарушилась, мышцы потеряли эластичность. С одеждой дела обстояли не лучше: стильный чёрно-алый хитон прорвался в нескольких местах и ощутимо вонял, сандалии износились вдрызг, их попросту приклеили к ступням, чтобы не потерять.
— Я не сумасшедший, я Бартоломей Кукиш, — прошамкал он. С дикцией тоже выявились неприятности. — И убивать меня нельзя, а то я всё забуду. При воскрешении стирают лишние воспоминания, и тебе бы стёрли. Но я поставил скрипт, поэтому ты помнишь. Что ты не из Гедонизма, ты извне!
— Нет, я его всё-таки убью!
