двери. Двигатель поезда был запущен, и из трубы валил пар. Остановившись рядом с товарным вагоном, железнодорожники отвязали беглеца. Они несколько раз пытались открыть его наручники, но в замок попала кровь, и ключ не работал.
– У меня нет времени возиться с этим, – раздраженно произнес помощник железнодорожного шерифа, когда он с помощью остальных поднимал мужчину в вагон. – Им придется разрезать их, когда ты доберешься до места назначения. – И они закрыли дверь, когда мексиканец, извиваясь как червяк, все еще протискивался внутрь, чуть не сломав ему ногу.
Он дополз до своего угла и с трудом принял сидячее положение. Наручники натерли ему кожу до крови. Грязь, кровь и слюна запеклись на его губах. Мириэль ждала, что медсестра займется его ранами – повреждением на ноге, порезами и синяками на лице, шипами кактуса, впившимися в его плоть. Но мужчина на койке, чье дыхание с момента их отъезда из Калифорнии стало еще более хриплым, захватил все ее внимание.
Мексиканец кашлянул и причмокнул губами. Вероятно, он вдохнул больше пыли, чем воздуха, когда тащился за фургоном. Мириэль избегала смотреть на него, но не могла игнорировать продолжающийся приступ кашля. Она, пошатываясь, подошла к бочке с питьевой водой, стоящей в углу. Темная, зеркальная поверхность дрожала от движения поезда. Мириэль не собиралась пить из бочки, опасаясь заразиться болезнью других. Губы этого человека только еще больше загрязнили бы ее. Но они все еще были в двух днях пути от Луизианы, и ни один из них не мог так долго обходиться без воды.
Мириэль глубоко вздохнула, наполнила ковш и выпила. Затем она снова наполнила его и отнесла мужчине, пролив половину содержимого на платье, когда поезд качнулся и накренился.
Он обхватил ковш своими перепачканными руками и осушил его.
– Спасибо.
Мириэль встретилась с ним взглядом и кивнула. Может, он и был прокаженным, но он тоже был человеком и не заслуживал такого отношения со стороны железнодорожников. Она принесла ему еще воды, затем нашла выброшенный носовой платок и вытерла кровь и грязь с его лица. Ее сердце колотилось, пока она это делала. От страха на лбу выступила испарина. Трудно было сказать, возраст или болезнь начертили глубокие складки на его коже. В любом случае, она старалась не прикасаться к нему без носового платка.
Затем она осторожно выдернула шипы из его ног. Мириэль, конечно, не была медсестрой, но она кое-что знала о кактусах из прогулок, которые совершала со своим сыном на калифорнийских холмах.
Мужчина поморщился, но не издал ни звука. Как долго он был прокаженным? Сколько раз пытался сбежать? Его седеющие волосы подсказывали, что этому человеку далеко за пятьдесят. Его суровые глаза подсказывали, что этот человек намного старше. И что этот человек знаком со всей подлостью этого мира.
По крайней мере, у них было нечто общее.
Глава 5
Через два с половиной дня поезд наконец прибыл в Новый Орлеан. Мириэль и ее попутчики ждали в товарном вагоне, слушая шум голосов выгружающихся пассажиров. Их вагон отцепили от остальных и затолкали на заброшенный участок железнодорожной станции. Дверь открылась как раз в тот момент, когда старая машина скорой помощи военного образца с визгом остановилась перед ними. Сбоку на ней виднелась надпись, сделанная выцветшей белой краской u.s. marine hospital. Двое мужчин в простых шерстяных рабочих костюмах спрыгнули с переднего сиденья, и окинули взглядом Мириэль и ее спутников, прежде чем заговорить с медсестрой. Они переложили больного мужчину с койки на носилки и отнесли в машину скорой помощи. Мириэль слишком устала от мучительной поездки на поезде, и беспрекословно последовала за ними.
Западный горизонт светился оранжевым, как усыпанные фруктами цитрусовые деревья у нее дома. Остальная часть неба утратила цвет. Машина скорой помощи только-только тронулась с места, когда треск огня перекрыл шум мотора. Воздух наполнился дымом. Резкий поворот, и в окне появился их товарный вагон. Пламя ползло вверх по его бокам, сжигая все их следы и следы их микробов.
* * *
Ноги Мириэль затекли, а веки отяжелели, когда многочасовая поездка с вокзала закончилась. Она, спотыкаясь, вышла из машины скорой помощи и огляделась. Воздух Луизианы был влажным и холоднее, чем она ожидала. Темнота этого пустынного места нервировала ее. Она тосковала по уличным фонарям, сверкающим шатрам и освещенным витринам магазинов Лос-Анджелеса. Там можно было видеть, слышать и чувствовать пульсирующую повсюду жизнь, которая здесь шелестела и квакала в тени, приглушенная и угрожающая.
Фары автомобиля скорой помощи выхватили возвышающийся на плантации дом, похожий на те, о которых Мириэль читала в романах и видела в кинофильмах о довоенном Юге. Он светился, как призрак, в окружающей темноте; выступающая веранда и колонны с карнизами отбрасывали длинные тени на белый фасад.
– Это больница? – спросила она водителя, пока он выгружал ее багаж.
– Не-а, мэм, – ответил тот, сильно растягивая слова. – Там находятся административное здание и резиденция сестер.
Прежде чем она успела спросить, кого он имел в виду под сестрами, из дома на плантации вышли две женщины с фонарями в руках. Их платья напомнили те, которые носила ее бабушка, чрезмерно накрахмаленные и удручающе длинные. Бусы звенели у них на поясах. На головах красовался какой-то странный аксессуар, который едва ли можно было назвать шляпой. Он был похож на гигантскую чайку с распростертыми крыльями.
– Один лежачий и трое на ногах, – сообщил водитель женщинам.
– Очень хорошо, – ответила одна из них. – Отнесите его прямо в лазарет. Мы позаботимся об остальных. – Женщина повернулась, одарив Мириэль и ее спутников натянутой улыбкой. Поднимая фонарь, оглядела каждого по очереди и нахмурилась, когда ее взгляд остановился на Мириэль. Наконец она произнесла: – Сюда.
Женщина направилась через широкую боковую лужайку к дальней живой изгороди, за которой виднелось огромное скопление зданий, едва различимых в приглушенном лунном свете.
– Простите! Когда носильщик придет за нашими сумками? – спросила Мириэль.
Женщина обернулась. Взгляд упал на груду багажа у ног Мириэль, и ее губы сжались.
– У нас нет носильщика, моя дорогая. Это больница, а не отель «Ритц».
– Это точно, – прошептала Мириэль себе под нос.
– Берите все, что сможете унести. За остальным я утром пришлю санитара.
– Утром? Что, если пойдет дождь или дикие животные заберутся внутрь?
– Каких животных вы имеете в виду?
Мириэль взглянула на мохнатые очертания деревьев в темноте.
– Не знаю. Волки, медведи, змеи.
Женщина невесело рассмеялась.
– У нас здесь нет ни медведей, ни волков, и, даст Бог, дождя не будет. А теперь берите то, что вам нужно, и пойдемте.
А
