И пролечу над полями,
Оврагами и лесами.
Увижу землю родную
И в памяти зарисую
Верхушки берёз, тополей
И маковки белых церквей.
А после умчусь в небеса,
Где звёзды творят чудеса.
Буду летать на комете
С мечтою о сказочном лете.
Стихи так и лезли из Вити, словно он прозой совсем разговаривать разучился.
– Подожди, я сейчас тоже водички попью и с тобой полетаю. – Васька отпила из родника и поднялась к нему. – А ты и стихи умеешь сочинять?
– Я лучший поэт, на всё дам ответ, – сострил Витя.
– Смешно! – Васька заболтала ногами в воздухе. – А я люблю, когда сильный дождь пройдёт. Тогда можно прыгнуть в лужу, а брызги во все стороны так и разлетаются.
Он хотел ответить, что тоже любит носиться по лужам, но опять сбился на рифму:
Если дожди незлые,
Значит, ноги сухие.
А я хотел бы цунами
С очень большими волнами.
Нёсся б по лужам вперёд,
Точно большой пароход.
А волны б за мною бежали,
Меня с головой укрывали.
Поплыл бы я по волнам,
Словно гиппопотам,
Будто стремлюсь в океан,
Чтобы спасти обезьян.
– Ой, не могу! Спасти обезьян! – смеялась Васька.
Витя тоже хохотал вместе с ней – стихи выходили забавные, главное, потом не забыть записать в книжечку. Он хотел сказать, что Васька нормальная девчонка и с ней можно дружить, но вместо этого получилось:
Если девчонка – красотка,
Значит, она вертихвостка.
То строит мальчишкам глазки
И молвит нелепые сказки,
То не придёт на свиданье,
Забыв своё обещанье.
Не верьте девчонкам, мальчишки,
Читайте-ка вы лучше книжки!
Больше стихов сочинить Витя не смог, потому что они с Васькой смеялись, пока действие родниковой воды не закончилось. Тогда они медленно опустились на землю и уселись рядышком.
– Понравилось? – полюбопытствовала Васька.
– Ага, прикольно. А что это за ручей? – уточнил Витя.
– Не знаю, у него нет названия. Хочешь, вместе ему имя придумаем? – предложила Васька.
– Можно Ручей Пегаса назвать, это конь такой с крыльями, или Приют одинокого поэта.
– А почему одинокого?
– Не знаю, – признался Витя, – просто загадочно звучит.
– Ага, загадочно, – согласилась Васька, – только пусть будет Приют одинокого Пегаса.
Они некоторое время брели вдоль ручья. И Вите было хорошо-хорошо, словно он всю жизнь знал Ваську и бабу Яду, жил в Куличкове и гулял вечерами около Приюта одинокого Пегаса. Даже домой не хотелось! А потом Васька проводила его в Куличково, договорившись встретиться назавтра.
Глава 4. Тридевятое царство
Утром за Витей прибежала Васька.
– Привет! – закричала она. – Собирайся быстрее, будем по болоту бегать.
– А я смогу? – поинтересовался Витя. Хотя его сердце подскочило от радости и запрыгало в груди не хуже самого Вити.
– Да! Мне баба Клюковка мох для лёгкости дала. Надо им обувь натереть и тогда точно не провалишься.
Васька от эмоций даже не могла устоять на одном месте, так ей хотелось бежать. Но баба Яда усадила их обоих за стол и положила каши, мол, одними ягодами сыт не будешь. Поев, Витя с Васькой понеслись на болото. Вите не терпелось проверить мох на месте.
– Натирай быстрей! – Васька протянула ему мох.
– А это точно поможет? – усомнился Витя.
– Точно, – улыбнулась Васька. Когда она улыбалась, у неё на щеках появлялись ямочки. – Но я рядышком буду, не бойся.
– Я и не боюсь.
Витя натёр подошвы плюшевым мхом и осторожно ступил на край болота, вода под ним даже не шелохнулась.
– Ну что я говорила? Побежали! – Васька схватила его за руку, и они понеслись вперёд.
Топь поражала воображение своими размерами. Посреди тёмной, заросшей камышами воды виднелись редкие клочки зелёной суши. В стоячей воде прогуливалась нескладная выпь, выискивая пиявок и лягушек. Рядом неторопливо переговаривались утки. В погоне за шустрой мухой пролетела пучеглазая стрекоза. Витя с Васькой выбрались на твёрдый островок и стали собирать ягоды. Витя рвал обеими руками и горстями запихивал в рот. Казалось, он никогда не наестся. Потом они завалились на мягкий мох. Над ними неспешно плыли пухлые облака.
– Здорово здесь, – вздохнул Витя. – Даже уходить не хочется.
– Ага, здорово, – согласилась Васька, – я люб-лю сюда наведываться. Прикольно прыгать с кочки на кочку.
– А давай вместе!
Они взялись за руки, разбежались и прыгнули. В этот момент ремешок на Витиной сандалии лопнул, она соскользнула с ноги, и Витя со всего маху погрузился в воду. Он отпустил Ваську, чтобы не утащить её за собой, но она вцепилась в него, как рак, и болото быстро засосало их обоих.
Всё замелькало, зарябило, вода заливала рот, глаза, уши. Дышать стало нечем – казалось, лёгкие горят огнём. Витя испугался не за себя – за Ваську. Это он виноват, что утянул её за собой. И ничего не исправить. Ни его родители не дождутся, ни Васькины. При мысли о родителях внутри что-то сжалось – Витя никогда не увидит их, не обнимет маму, не подойдёт вечером к отцу с важным вопросом. Ничего этого у него больше не будет. Всё кончено. И только Витя осознал это, как неожиданно болото исчезло, и он оказался на берегу моря, чьи берега терялись за горизонтом. Здесь росли огромные деревья, что закрывали собой небо.
«Где это я? – удивился мальчик. – И где Васька?»
Раздался ужасный шум, бьющий по барабанным перепонкам: «Витя, ты где?!»
Земля затряслась, заросли раздвинулись, и показалась Васька, огромная, как великанша.
«Что это с тобой?» – хотел спросить Витя, но не смог – вместо обычной человеческой речи у него вырвалось ква-ква. Он с ужасом посмотрел на себя и увидел, что руки его превратились в тонкие лягушачьи лапки с перепонками между пальцев.
– Ой, Витя, – загрохотала Васька, – ты лягушкой обернулся! Ой как смешно!
«Ничего смешного», – хотел обидеться Витя, но снова заквакал.
Васька взяла его на руки и поднесла к лицу.
– Какой хорошенький лягушоночек. Интересно, ты в кармане поместишься?
Она сделала вид, что проверяет, хватит ли места в кармане для Вити. Потом снова рассмеялась:
– Ладно, не буду тебя дразнить.
Васька поднесла лягушонка к губам и поцеловала. Тотчас же Витя почувствовал, что стремительно растёт. И вот море стало обычным прудом, а деревья уменьшились до размера кустарника. Витя еле пришёл в себя: столько с ними всего
