Надежда Борзакова
Снова моя
Глава 1
— Злата, зайди ко мне! — сказал босс, едва я подняла телефонную трубку, и отключился.
Понять по интонации в каком Виктор Петрович настроении я, естественно, не успела, а вот причин, по которым генеральный директор вызывает меня в свой кабинет, сразу придумалось штук пять. Среди них ни одной хорошей. Мысленно обвинив себя в паранойе, я свернула «Автокад». Сунув ноги в лодочки на двенадцатисантиметровой шпильке, заблокировала компьютер и встала из-за стола. Машинально разгладила и без того идеально ровную ткань своих сливовых брюк прямого кроя, одернула черную рубашку с широким бантом на талии… Все было в порядке. Мелькнула мысль, не зря я все-таки убила всю первую зарплату ведущего архитектора на пошив делового костюма, пары рубашек к нему и покупку вот этих туфель. Привычным мне недорогим аналогам из сетевых магазинов до них как земле до небес. Что уж говорить о секонд-хендовских шмотках, которые носила в голодную студенческую юность.
Подошла к двери, взялась за ручку. Обернулась на пару секунд, окинув взглядом просторное и светлое помещение кабинета. Моего личного кабинета. С окнами в пол, большим прямоугольным столом светло-серого цвета, удобным креслом, затянутым в желтую кожу, мощным компьютером последней модели и даже небольшим диванчиком с журнальным столиком… Мой. Личный. Кабинет. Высокая должность в двадцать шесть. Могла ли девчонка, выросшая в хрущевке в пгт, у которой отец-пьяница, представить такое?
Едва ли.
Вышла, заперла за собой дверь. Направилась через длинный коридор к кабинету босса. Кивнув в знак приветствия секретарше — ноги мне до талии, полная тройка, губы уточкой, которые, того и гляди, перестанут смыкаться между собой — постучалась.
— Да-да, — голос босса звучал вроде приветливо.
В кабинете генеральный был не один. По диагонали от него за т-образным столом темного дерева сидел посетитель.
Перед ними обоими дымились две белые изящные чашки кофе. Лежали какие-то бумаги. Смартфоны… Мой мозг отмечал вот такие ничего не значащие детали так скрупулезно, словно пытался как-то помочь своей хозяйке, впавшей в ступор когда визитер повернул свою темноволосую голову и медленно окинул взглядом своих черных, как горький шоколад, глаз всю ее фигуру. От носков черных лодочек до золотисто-русой макушки. И с каждой секундой взгляд этот становился все более и более оценивающим.
— … Злату Фролову, нашего ведущего архитектора, — сквозь бухающий в ушах пульс, прорвался голос генерального.
— Добрый день! Приятно познакомиться, — тихо стуча каблуками, я подошла к столу.
Протянула недрогнувшую руку, глядя в черные наглючие глаза, в которых не промелькнуло ни капли узнавания. Ну, еще бы. С какой стати мажору Руслану Ветрову помнить меня, какую-то там девчонку, на ночь с которой он поспорил восемь лет назад.
Привстав, мужчина с усмешкой пожал мою руку. Нарочно задержал ее в своей большой и горячей ладони дольше, чем требовалось. Еще и глядел тяжелым, осязаемым и полным превосходства взглядом с толикой… Желания?
— А Воронин где? — усевшись обратно, он повернулся к Виктору Петровичу.
Я села напротив. Попросила зашедшую секретаршу сделать мне кофе. Ровным тоном, хоть внутри все клокотало. Ну вот почему Земля настолько круглая, а?
Еще сильнее накачался, гад. Вон, мышцы откутюрную рубашку чуть ли не рвут. И густая ухоженная щетина делает подбородок еще более квадратным, а скулы — еще более высокими. И нос, зараза, прямее некуда, хоть Коля его ему тогда сломал.
— Павел сейчас занят другим проектом, — отвечал тем временем босс. — А работы Златы вы видели в портфолио, которое вам отправляли. Два последних проекта разрабатывала она.
Угольно черный взгляд снова устремился в мою сторону.
— Они точно ваши?
Да, мерзавец, они мои. Ведь я, в отличие от тебя, выучилась своим умом и на отлично.
— Конечно же…
— Если вы сомневаетесь в честности моего руководителя, то зачем выбрали нашу компанию для сотрудничества?
Во рту пересохло и ворочать языком было трудно. Но я все равно смогла сказать так, как хотела — уверенным и насмешливым тоном. Боковым зрением увидела, как побледнел босс и как его глаза медленно налились кровью. Ветров же еще шире ухмыльнулся.
— Не сомневаюсь, просто удивлен, — нагло съехал он. — Проекты крутые, а разработала их девчонка с внешностью барби. Вам сколько? Двадцать три? Двадцать пять?
— Двадцать шесть.
А тебе тридцать три. Я больше не та юная и наивная серая мышка в секонд-хендовских шмотках, а вот ты, смотрю, как был тупым и наглым мажором, так им и остался.
— Что ж ладно, давайте тогда приступим…
— Без меня, — отодвинув стул, я поднялась. — Виктор Петрович, я отказываюсь от сотрудничества с Русланом Вадимовичем. Прошу меня извинить.
Расправив спину, я медленно направилась к выходу, ощущая на себе полный ярости взгляд босса и еще один взгляд, от которого по позвоночнику бежали мурашки и сводило затылок. Кажется, я его даже через дверь чувствовала…
В коридоре, как на зло, столкнулась с Ворониным. В маленьких глазках, которых из-за круглых щек было почти не видно, промелькнуло злорадство.
— О, Злата? А я слышал, у тебя встреча важная, — ехидно изогнул кустистые брови мужчина. — Что, уже закончили? Так быстро…
— Ага, закончили, — пропела я. — Ты же знаешь, как сильно я ценю свое и чужое время. Потому использую каждую минуту по-максимуму.
И, широко улыбнувшись, обошла его и направилась прочь.
— Ну-ну, — донеслось вслед.
*******
Заскочив, как ошпаренная, в свой кабинет, я громко хлопнула дверью. Легла на нее спиной, зажмурившись на несколько секунд. Сердце колотилось, в голове молочная каша, сверху которой, как пенка на молоке, образовывалось понимание: только что все, чего я столько времени добивалась, вполне вероятно полетело к такой-то матери. И опять из-за этого придурка! В какой из своих прошлых жизней я согрешила настолько сильно, что вселенная уже во второй раз обрушивает его мне на голову?
Шпильки вдруг начали просто адски жать. Кое-как доковыляла до кресла, рухнула в него и, вынув ноги из туфель, уронила голову на скрещенные руки и тихонько заскулила. Дураку понятно, босс мне такого финта не простит. За то, что послала важного — а в том, что Гад Ветров важный клиент благодаря его папочке, я не сомневалась — клиента, мне как минимум выговор, как максимум — увольнение, как сильный максимум — оно же с волчьим билетом. И плакала моя карьера крокодилими слезами. А уж Павлуша как обрадуется! Он-то чуть не позеленел от злости, когда меня вровень с ним — светилой архитектуры — поставили. Шовинист
