думал, что она может остаться инвалидом. Все обиды на эту деваху, которой судьба подарила богатенького отца, враз пропали. Ее колкости теперь казались наивными и безобидными. Нет, немного не так. Они не стоили того, чтобы посадить Маринку в инвалидную коляску на всю оставшуюся жизнь. Боже, а ведь до злополучных гонок у нее были планы! Куда она там собиралась? В педагогический? Еще мечтала о детях… Интересно, а с отнявшимися ногами можно с мужиком или нет? «Конечно, можно, но кто согласится?» – ответила я сама себе.
Мои пальцы нащупали на груди гнома-трубадура, и я мысленно стала просить его:
«Сделай так, чтобы Маринка смогла ходить! Пусть ученые найдут способ, который поставит ее на ноги…»
На глаза навернулись слезы, а к горлу подступил ком.
– Какая же я дура! – вырвалось у меня.
Послышалась возня, и с верхней полки свесилась косматая голова.
– Ой! – смутилась я. – Извините, совсем забыла!
Этот пассажир садился ночью. Я хорошо помнила, он долго выяснял у проводника, почему постель на его полке не заправлена и как ему теперь со всем этим справиться в темноте.
Круглолицая блондинка с уставшим взглядом терпеливо отвечала, что такая услуга лишь в вагонах «люкс» либо в фирменных поездах, и то не на всех направлениях. Мужчина включил фонарь, который установлен в изголовье, и стал изучать свой билет. Я уснула. Свет мне не мешал. Шум тоже. Давно привыкла.
– Ничего страшного, все равно вставать пора, – успокоил меня мужчина. – Вы меня тоже простите, я ночью немного пошумел.
Мне вдруг стало неудобно. Я совсем еще соплячка, а этот уже взрослый мужчина обращается ко мне на «вы»! У нас в городке такого не услышишь. Даже продавцы в магазине, кому по определению положено быть со всеми без исключения вежливыми, до такого, как говорится, не опускаются, а то могут и вовсе послать куда подальше. Особенно тех, кто просто поглазеть на товар приходит, ничего не покупает и проводит время, словно в музее. Для большинства жителей нашего городка эти заведения стали действительно недоступны. Вся экономика держалась на пенсионерах и военных. Руководство фабрики и завода плевало с высокой колокольни на указы президента и по-прежнему задерживало и без того мизерную зарплату. А недавно мать сделала открытие: деньги специально не платят вовремя, чтобы человек жил надеждой и не думал о досрочном увольнении. Многие вообще не ради денег на фабрику ходят, а за интерес да по привычке. Хотя работа была. Но такая, на какой надо пахать, к чему наш русский обыватель мало приучен, поэтому все эти места заняты жителями южных республик. Готовые трудиться в силу экономических обстоятельств у себя на родине за гроши, они тянули зарплату всего города вниз. Молодежь и большинство трудоспособных мужчин уезжали на Севера да в столицу. Но и там не шли на стройки, а все норовили в охрану устроиться или зацепиться какими-нибудь менеджерами.
– В Москву едете? – спросила я, хотя ночью и так слышала, что он до конечной.
– Ну да, – подтвердил мужчина.
– Работать?
– Живу я там, – объяснил он и поинтересовался: – А вы?
– Тоже…
– Что тоже?
– Ну, в смысле, еду.
– Учиться?
– Ну да, – невнятно прожевала я, отчего-то решив, что мое вранье очень заметно.
Но он поверил и спросил:
– А куда?
– В Москву!
– Да я понял, что не в Якутск! – усмехнулся он. – Поступать куда?
Вот те раз! А вот об этом я как раз и не подумала! Надо было для приличия придумать ответы на такой случай. Куда я могу поступать? В голову, кроме как юрист, не лезла ни одна специальность. Неожиданно я вспомнила. Ну как же! А на учителя? Ну да, начальных классов. Я уже открыла рот, чтобы ответить, вернее, соврать, как он вдруг сам предположил:
– В театральный?
Я зависла. А почему, собственно, он так подумал? Так я выгляжу, наверное, как артистка! – дошло до меня. – Точно! Я совсем забыла, что внешность у меня словно с обложки.
– Конечно, в театральный, – выдавила я. – А как догадались?
– А куда еще с такой внешностью? – ответил мужчина вопросом на вопрос и стал рассуждать: – На юридический или на какой другой факультет и у вас можно поступить. Тот же железнодорожный есть. Поэтому вывод сам собой напрашивается, – с этими словами он свесил ноги и спрыгнул.
Я мельком скользнула взглядом по его лицу. Ничего себе дядька! В груди екнуло, а в животе запорхали бабочки. Красивый. Брюнет с голубыми глазами. У меня аж дух перехватило. Я о таких только по ночам мечтала. Даже его сонливость показалась милой, а небритый подбородок придавал шарма. Меня вдруг охватило непонятное состояние. Руки и ноги словно перестали слушаться, а мир сузился до небольшого клочка салфетки, лежащей на столе. Я почувствовала аромат его тела. Парфюм и легкий, кисловатый запах пота с душком табачного дыма.
«Господи! – пронеслось в голове. – А может, я влюбилась?»
От шальной мысли стало смешно, и я не удержалась.
Собственный смех показался мне ехидненьким и мерзким.
– Извините, – пролепетал попутчик и смущенно провел по торчащим в разные стороны волосам, видимо, решив, что я смеюсь из-за его внешности.
– Я просто подумала, что вы как ясновидящий, – выдала я и тут же поняла, что сморозила несусветную глупость.
– Почему? – Он уставился на меня удивленным взглядом.
– Ну, угадали сразу, куда еду, – промямлила я.
– Э-э-э, – протянул он и удивил еще больше: – Так я сам работаю в индустрии кино. Вот ездил в ваши края выбирать фактуру. Готовимся снимать новый фильм.
– Про что?
– Про провинциальную девочку, которая поехала покорять Москву.
«Это про меня, – подумала я с ходу. – Только надо поменять девочку на дурочку», – и снова прыснула со смеху.
– Так, – протянул он, оглядывая себя. – Ночью вроде как мне некому было подрисовать усы…
С этими словами мужчина встал, взял полотенце и вышел. Едва за ним закрылась дверь, я вскочила со своего места. Сначала дернулась к сумочке. Потом рука потянулась к двери. Я толкнула ее настолько, чтобы увидеть зеркало целиком. Поезд как раз стал набирать ход. Вагон шатало из стороны в сторону. Я приблизилась к зеркалу, чтобы получше разглядеть свое отражение, но тут дверь отлетела в сторону, и прямо перед моим лицом возникло лицо моего попутчика.
– Ой! – вскрикнула я.
– Ух! Извини! – попросил он прощения и тут же поправился: – Те!!!
– Можно на «ты»! – выпалила я.
Он встал на полки ногами, взял сверху какой-то пенал и снова вышел.
– Черт! – вырвалось у меня.
Я достала косметичку и стала спешно подводить глаза. Они у меня невыразительные при таком освещении. К тому же по утрам веки слегка припухшие.
Дверь распахнулась, и в купе вернулся мой попутчик.
– Марафет наводите?
– А фильм про что? – спросила я и улыбнулась.
– А Лолита нравится? – ошарашил он, садясь напротив.
– Лолита? – переспросила я.
– Ну да, – подтвердил мужчина. – Еще неплохой из девяностых «Греческая смоковница».
– Я не смотрела, – призналась я честно, хотя знала эти фильмы.
Отстойная эротика, на которую не стоит тратить время.
– Мне такие картины мама запрещает смотреть…
– Меня Артур зовут, – представился наконец попутчик.
– Меня Марта.
– Марта? – переспросил он с удивлением и похвалил: – Очень красиво!
– И оригинально, – добавила я.
– Марта, а не желаешь в ресторан?
– В ресторан? – оторопела я. Вот так вот, с места в карьер.
Между тем Артур достал сигареты и вопросительно посмотрел на меня.
Я покрутила головой.
– Правильно делаешь, Марта, что не куришь, – похвалил Артурчик и встал. – Терпеть не могу курящих женщин…
– Ну, допустим, я, например, мужчин не перевариваю, от которых табаком пахнет, – ляпнула я первое, что пришло в голову.
