взгляду исподлобья, я убедилась, что именно бездомная.
— Ну-ну.
— Мне хотя-у бы не грозит стать призрако-ум, — похихикала она ехидненько и снова зачесалась, порыкивая от раздражения. После состроила невозмутимую, гордую моську и, выставив кошачий пальчик с тёмным коготком, промурчала: — Но… Если будешь умни-уцей, останешься живо-уй.
— Почему я должна тебе верить?
— Ты спасла меня-у. Поэтому. Да-у.
— С ветки спасла? — скептично уточнила я.
— Для кого ветка-у, а для кого высота-у с огромный до-ум. Высоты я-у боюсь. И вообще-у, о себе подумай.
— Элеонора, вы скоро? — постучался Ланс.
— Да-да! Почти!
Едва он отошёл, кошка зашипела:
— Не до-уверяй ему. Он тебя-у погубит!
— Он меня только что спас.
— Это-у чтобы погубить! — Она бы ещё многое сказала, если бы не мой нетерпеливый спутник. Пришлось выйти.
Четырехлапая болтунья как сквозь землю провалилась. Зато хмурый Ланс был тут как тут.
Глава 4
Обходя открытый подпол, в который меня собирались бросить злодеи, я заглянула в бездонное нутро и поёжилась.
— Спасибо, Ланс.
Всё ещё сердясь, он не ответил. Но с грохотом захлопнув крышку, стряхнул ладони от пыли и протянул мне руку.
— Держитесь.
Его твердая, широкая ладонь оказалась на удивление горячей, и я поймала себя на странных чувствах. За мужскую руку держусь не в первый раз, но столь острые ощущения никогда не испытывала. Возможно, потому что Ланс ещё недавно был призраком, а теперь живой, очень привлекательный мужчина, который храбро спас меня от беды. Вот только от его мрачного взгляда охватывает дрожь, и подкашиваются ноги…
Миновав яму, я подошла к двери и услышала ворчливое брюзжание:
— Артефакт неприятностей в юбке.
— Вообще-то до встречи с вами моя жизнь была благополучной, размеренной, — попеняла ему тоже.
— И моя. До проклятья, — уточнил он, хмурясь.
— Может, это и есть ваше испытание: человечностью, добротой, щедростью?
Наблюдать, как от негодования сжимаются в упрямую полосу красивые губы Ланса, как вскидывается его волевой подбородок, с легкой щетиной на щеках, — ужасно интересно. Да, я играю с огнём, но отказать себе в этом не могу. Доводить несносного красавчика — сродни допингу, в предвкушении которого заходится сердце. В итоге получается странный микс эмоций: я злюсь на него, за то, что он втянул меня в меж мировые неприятности; восторгаюсь его силой, смелостью; и любуюсь им, как загипнотизированный удавом кролик. Причем иногда я, совершенно спокойный кролик, то есть человек, со стойким нордическим характером, с преогромным удовольствием «покусываю» его за «хвост» и радуюсь, что он агрится. Ну, чисто детский сад и штаны на лямках.
— Сударыня, мой род издревле славится щедростью, — горделиво отозвался Ланс, поглядывая свысока. На свету его тёмные, разметавшиеся по плечам, волосы сияют, оттеняя синь глаз, и он ещё более обаятельный, чем в призрачном состоянии. Но характерец такой же несносный. Однако, в этот раз не имея ни сил, ни желания спорить, я предложила примирительно:
— Увы, я не слышала о вашем роде. Расскажете?
— Позже обязательно.
Платье, доставшееся от Дейны, скромное, зато прикрывает нужные части тела. Мы вышли на улочку, дошли до оживлённого пяточка. Там Ланс нанял извозчика.
— На набережную, — бросил он властно, когда мы сели в пыльную двуколку с откидным верхом.
— Хоть на край света, Сиятельный господин, — улыбнулся вёрткий мужичок с медной бляхой на груди.
Ехать на двуколке по прибрежному городу летним вечером — настоящее удовольствие. К тому же так удобнее любоваться красивыми домами с колоннами и портиками, изумрудной южной зеленью с чудесными цветами. Только и успеваешь головой вертеть.
И всё же, пока ехали, я украдкой разглядывала Ланса. Интересно, кто он такой? Из какого такого рода? Стоило вспомнить его глаза, иногда обретающие цвет расплавленного золота, мурашки пробежали по спине, и я засомневалась, что он вообще человек.
На проспекте дома ещё великолепнее. С эркерами, витражами, изящными коваными балкончиками… Невозможно не влюбиться в Аурм. Я даже забыла об обрушившихся на меня бедах. Зато Ланс ехал хмурым, молчаливым, однако, увидев вывеску с туфелькой, потребовал:
— Остановись.
В магазин, щедро украшенным хрусталем и зеркалами, залитым светом, я входила с замиранием сердца. Но восторг испортил продавец, который, увидев меня, брезгливо скривился.
Он бы выгнал, как «нищую побирушку», если бы следом не вошёл Ланс и не бросил царственно, садясь в кресло:
— Выбирайте, Элеонора, что заблагорассудится.
Мимика продавца тут же сменилась на угодливо-любезную.
— У нас самые изысканные модели! Лучшее качество! — пропел он заискивающе, указывая на витрины с красивыми туфельками.
Увидев голубенькие, вышитые бисером, переливавшиеся на свету, как хрустальные, я закусила губу.
— Ни в чём себя не ограничивайте, — заверил Ланс, подметив моё замешательство. — Потом купим наряд.
Я бы поддалась соблазну, если бы не помнила о главной цели нашей поездки.
— Мне нужна практичная обувь, простая, чтобы не тёрла, — объяснила продавцу, лицо которого вытягивалось на глазах. — А насчет остального, Ланс… Думаешь, тратить время на это разумно? — Обвела рукой полки и витрины с прекрасной обувью, что так и манила. — Сейчас важно успеть сделать задуманное.
Оглянулась на хранившего молчание Ланса и поразилась, насколько ошарашен он моими словами.
— Так-то верно, Элеонора. Но я думал…
— Давай вернёмся к этому вопросу позже.
Извозчик обрадовался, что мы быстро купили туфли, и нас не пришлось долго ждать. Как только мы сели, он натянул поводья и, довольный, повёз нас на набережную.
— Мы ведь к ней едем? — то есть к Ведьме, уточнила я, нарушая молчание.
Ланс кивнул. И я, вспомнив предостережение кошки, нахмурилась.
— Как думаешь, встреча с ней опасна?
— Не думаю, что вам что-то угрожает, — отвечая, он продолжал рассматривать город. — Я не дам вас в обиду. К тому же претензии у ведьмы только ко мне.
Неожиданно у моих ног, под скамейкой раздался приглушенный чих.
Не сговариваясь, мы наклонились и увидели… Конечно же, кошку.
— Снова она! — брезгливо поморщился Ланс.
Судя по тому, как кошка сверкнула глазищами, Ланс ей тоже не нравился. Однако она уносить лапы не спешила.
Двуколка поднялась на пригорок, откуда виднелась морская гладь, слепившая бликами заката. Залюбовавшись, я не сразу сообразила, что Ланс обращается ко мне.
— Элеонора, куда ехать дальше?
— Я откуда знаю, — пожала плечами.
— Подумай, — пророкотал Ланс властно, вопреки законам логики и здравомыслия требуя от меня невозможного.
— Шутишь? Я впервые здесь. Как я могу знать, куда нам ехать?
— Тогда мы будем ездить до тех пор, пока чутье не подскажет тебе дальнейший путь.
До этого я думала, что Ланс — здравомыслящий мужчина, но по его взгляду прочитала, что именно так он и поступит. Вот же деспот!
— Хорошо, — прорычала сердито и, теряя терпение, брякнула наугад: — К дому с горгульями.
— Не припомню такого, — обернулся извозчик. А потом
