голову себе на колени и держал бы, на случай чего.
Но было уже поздно что-либо переигрывать. Останавливаться и терять драгоценные минуты, я не хотел. К тому же, мы почти приехали. Хорошо, что Стас работал в центральной больнице города, а не на окраине.
Потратив еще какое-то время на то, чтобы припарковаться, вытащить Иру из машины и добраться до приемного покоя, я, наконец, сдал молодую женщину под присмотр засуетившейся, стоило ей услышать, что мы от Карпина, медсестры.
Придержал Никитку, который хотел последовать за матерью.
— Пойдем, обработаем твой синяк, — мягко развернул его в противоположную сторону. Насколько я помню, кабинет Стаса находился на втором этаже. Удостоверившись в этом у пробегавшей мимо медсестрички, повел к нему мальчика.
Карпина мы встретили выходящим из кабинета.
— У тебя же должна была быть операция, — поприветствовал друга, хлопнув по плечу.
— Мне сказали, что ты приехал, поэтому, прекрасно зная, что ты не будешь нарезать круги в приемном покое, решил встретить тебя здесь, — хмыкнул Стас. — А операция уже закончилась. Ничего интересного — пара разрезов и дело готово.
Я покачал головой. На моей памяти для Карпина лишь несколько случаев были интересными. Один из них — когда он по кусочкам собирал разбившегося в аварии автомобилиста. Все остальное для него — ерунда, не стоящая его внимания.
— Привет, малой, — поздоровался он с прячущимся у меня за спиной Никиткой.
Нахмурился, тут же разглядев синяк. Покачал головой, кивнул в сторону шкафчика с препаратами первой помощи.
— Для его матери мы освободили сто шестую палату. Я осмотрю ее, вернусь и сообщу — можно ли навестить.
— Хорошо, спасибо, — выдохнул с благодарностью, почувствовав, что узел, сжимавший все мои внутренности последний час, начал расправляться.
Ира в больнице, в надежных руках. Никита тоже под присмотром. Сейчас обработаем его синяк и поговорим. Во-первых, надо бы выяснить, есть ли, где ему переночевать, в больнице он это сделать не сможет, а, во-вторых, мне надо знать, что же все-таки произошло у них в квартире.
Стас молча вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь. Я усадил оглядывающегося вокруг себя мальчика на стул, достал из аптечки мазь от ушибов и синяков, обезболивающие таблетки, налил воды в стакан. Сунул ему в руки, Никита молча выпил. Пока я обрабатывал синяк, он не проронил ни звука, лишь пару раз вздрогнул.
Закончив, сел напротив мальчугана, подтянув к себе стул.
— Когда я смогу увидеть маму? — тихо спросил он, не встречаясь со мной взглядом.
— Когда доктор ее осмотрит, — терпеливо повторил слова Стаса, прекрасно понимая, что Никита мог не прислушиваться к нашему с Карпиным разговору.
Мальчик сидел, опустив голову, теребя в руках телефон. Судя по судорожным вздохам, ему с трудом удавалось держать себя в руках. Стиснул зубы, понимая, что мне придется все-таки задать ему такие неприятные вопросы. К тому же, после того, как Ира придет в себя, и если удастся уговорить ее подать заявление, Никите придется повторить это еще раз. Но это будет позже. Если вообще будет. Неизвестно, с какими мыслями очнется женщина. Может, она вообще захочет обо всем забыть и вернуться к мужу.
Мысль эта оставила после себя неприятный привкус во рту, словно я съел что-то испорченное. Скривившись, взял телефон из рук мальца, положил его на стол рядом.
— Ник, расскажи, что произошло сегодня вечером? — спросил настолько тихо, насколько мог, пытаясь поймать его взгляд, который он продолжал упорно отводить.
Посмотрев в окно, Никита несколько раз глубоко вздохнул и, наконец, встретился со мной взглядом.
— Мы собирались на тренировку, когда они начали ругаться. Я стоял и слушал в коридоре. Потом мама вышла из большой комнаты, сказала мне спускаться вниз, а она потом догонит.
Малой замолчал, видимо, проигрывая в голове вечер, виня себя, что ушел из квартиры, оставив мать наедине с монстром. Конечно, я не мог знать этого наверняка, но на его месте вел бы себя именно так.
— Когда поднялся обратно, — продолжил он через некоторое время, — дверь была открыта, а он… — паренек судорожно вздохнул, а я осторожно сжал его пальцы, безмолвно говоря, что в подробностях не нуждаюсь. И без слов понятно, что, когда Никита подошел к квартире, этот мудак уже избивал Иру. — Я крикнул ему остановиться, но он все продолжал… — с каждым словом голос мальчика становился все тише. Перестать бы его мучить, но мне нужна полная картина, чтобы понимать, как действовать в дальнейшем. Если моя помощь вообще понадобится. — Потом я схватил клюшку, которая стояла у двери и… ударил его по спине.
Никитка вопросительно на меня посмотрел, словно спрашивал — правильно ли он поступил? Я поспешил ответить.
— Ты сделал все правильно. Не переживай.
Он дернул головой, посмотрел на мигающий телефон. Звук у мобильника был выключен, но он продолжал звонить практически не переставая. На экране светилось имя звонящего, точнее, его должность — «Тренер».
— Забудь, — вновь перетянул его внимание на себя. — Я потом с ним поговорю.
Никита снова кивнул.
— Когда клюшка сломалась, он резко развернулся и ударил меня, — рука мальчика дернулась, словно он хотел потрогать место удара, но передумал. — Когда он снова занес кулак, хлопнула дверь этажом выше, и… он убежал.
На глаза мальчишки навернулись слезы, он всхлипнул, отвернулся, пряча мордашку, чтобы я ничего не видел. Уверен — ему с детства вбивали в голову чушь про то, что мужчины не плачут.
Еще как плачут, черт возьми! Особенно, если что-то дорогое и важное для тебя ломается. И я сейчас не про вещи.
Телефон снова засветился. Нахмурившись, я поднялся со стула, схватил мобильный. Если этот тренер хоть чем-то похож на того, что был у меня, то он не успокоится, продолжит звонить, пока ему не ответят.
— Как зовут тренера?
— Валерий Аркадьевич.
Ткнув пальцем в стакан с водой, приказал ему еще выпить, а сам вышел из кабинета.
— Соколов! — рявкнула трубка, стоило мне принять звонок, я даже к уху поднести не успел. — Где тебя черти носят, еб… — сдержавшись, тренер грозно замолчал.
Я же хмыкнул. Как в старые добрые времена. Все тренера одинаковые — скоры на расправу и несдержанны на язык.
— Здравствуйте, Валерий Аркадьевич, — поприветствовал мужчину.
— Ты кто, бля? — со мной он уже не сдерживался.
Вопреки всему, что сегодня происходило, мои губы растянулись в широкой улыбке. Как же это все знакомо.
— Друг семьи, — не стал вдаваться в подробности
Главным образом потому, что и сам понятия не имел, кем я для них являюсь. Просто соседом, добрым самаритянином, я себя не считал. Но и до какого-то конкретного статуса — друг,
