не было ничего, кроме купальника. Теперь она носит зелено-черную клетчатую юбку, которая некоторым может показаться слишком короткой, и укороченную черную рубашку с длинными рукавами, обнажающую ее подтянутый живот.
По какой-то причине ее наряд теперь отвлекает меня больше, чем бикини. Возможно, это потому, что я знаю, что скрывается под одеждой, или, что более вероятно, потому, что на ней черные чулки по колено и черные кожаные ботинки. Ее образы не что иное, как эти, заполняют мою голову.
Инди робко сидит в кресле напротив меня, ее скрещенные ноги подпрыгивают, как будто она не может усидеть на месте. Меня радует тот факт, что я могу заставить ее извиваться без каких-либо усилий. Борясь с ухмылкой, я наклоняю к ней голову.
— Чего ты от меня хочешь, Инди? — я знаю ответ, но хочу услышать, как она это скажет. Я хочу смотреть на ее розовые губы, пока они складывают слово «пожалуйста». — По телефону ты неясно объяснила, к чему относится эта встреча. Дело не в моем сыне, не так ли? — спрашивать ее об этом жестоко, но я хочу оценить ее реакцию. Каллан в последнее время мало о ней говорила, и я хочу знать, насколько хрупка единственная нить между ними. Насколько тяжело мне будет её сломать?
Ее ответ не повлияет на мои планы. На данный момент меня ничто не останавливает, но мне все равно хотелось бы получить информацию, прежде чем двигаться дальше.
Она снова ерзает на своем месте и ее пальцы тянутся к золотым ожерельям на шее.
— Нет, Каллан об этом не знает, — она делает паузу, грустный смех заполняет пространство, а Инди качает головой. — Я не совсем уверена, где мы находимся, и даже если бы я это знала, я бы все равно не хотела беспокоить его этим. Не уверена, что ему будет интересно, если я ему скажу, — янтарные глаза, полные неуверенности, встречаются с моими. — Без обид, мистер Бэйнс, но у меня есть дела поважнее, чем погоня за вашим сыном прямо сейчас.
Даже не произнося ни слова, она говорит мне именно то, что я хочу услышать.
— Достаточно справедливо, — соглашаюсь я, садясь вперед на стуле и оперевшись локтями о черный стол. — Итак, что именно ты сейчас делаешь, сидя в моем кабинете?
Инди набирает в легкие полный воздух и медленно выпускает его, прежде чем снова заговорить.
— Я вот-вот потеряю стипендию. Я сделала все, что в моих силах, чтобы это у меня не отобрали, но, как и все остальное в последнее время, ничего из того, что я делаю, не работает. Из-за того, что произошло, стипендиальный комитет даже не подумает обсуждать это дальше.
— И что случилось?
Я знаю эту историю, но хочу услышать ее от нее. Неуверенность покидает ее глаза и сменяется горьким предательством.
— Моя мать действовала за моей спиной и сбежала со своим парнем, пока они были в отпуске. Пока чернила на свидетельстве о браке еще не высохли, она передала Ивану право собственности на нашу недвижимость в Такоме, — она изо всех сил старается сохранять самообладание, но с каждой секундой ее маска разрушается. — Он решил, что владение и уход за таким большим участком земли — слишком большая работа. Он планирует продать все, что на ней находится, прежде чем, наконец, продать землю застройщику, — руки Инди сжимаются у нее на коленях, разжимаясь и снова сжимаясь. — Он также планирует продать Юпитера.
Я киваю, позволяя ей рассказать свою историю.
— Я умоляла Ивана позволить мне купить у него Юпитера, но он отказался, и мама ничем не помогла. Она села и позволила Ивану забрать его у меня.
— Хотя это разочарование, ты больше не будешь иметь лошадь в своем распоряжении, но животное его мастерства и калибра наверняка будет продано тому, кто захочет и дальше его показывать. Правильно?
— Нет, — трясет головой Инди. — Они делают это не для получения прибыли, они делают это назло.
У меня голова кружится от этого замечания.
— И зачем им это делать?
Как будто она не может продолжать рассказ с того места, где сидит, она вскакивает на ноги. Она ходит за стулом и смотрит куда угодно, только не на меня.
— Несколько лет назад между мной и Иваном произошел… инцидент. В своей спальне я нашла камеру, которую никогда раньше не видела. Я пыталась рассказать об этом маме, предупредить ее, что он нехороший человек, но она сказала, что это моя вина, — когда она произносит последнее слово, в ее голосе слышен перерыв. Мысли о том, каково было бы встретиться с этим Иваном лично, приходят мне в голову, пока она продолжает. — Иван меня после этого возненавидел. С тех пор он постоянно прислушивался к моей маме, настраивая ее против меня. И она позволила ему, — она смотрит на меня всего на минуту, словно проверяя, что я все еще слушаю. — Иван не продаст Юпитера за деньги. Он продаст его убийце, которого сможет найти, и в последний раз трахнет меня этим.
Она останавливается за стулом, который оставила, ее руки так крепко сжимают спинку, что костяшки пальцев белеют.
— Это неприятная история, Инди, но я не вижу, как все это повлияет на твою стипендию, — говорю я ей, продолжая свою уловку, заключающуюся в том, что понятия не имею, что она сделала или о чем собирается меня спросить.
Как я уже сказал, я терпеливо ждал месяц этой встречи. Я разрабатывал и совершенствовал свой план для нее с тех пор, как узнал о том, в какую неразбериху она впуталась.
— Я знала, кому он продаст Юпитера, и поэтому пробралась на территорию, пока они спали. Мой тренер Тесса была давней подругой моего отца до его смерти, и я знала, что она мне поможет. У ее друга есть заповедник в Айдахо, и я подумала, что если я доставлю туда Юпитера, он будет в безопасности, — я практически вижу поражение в ее костях, когда ее руки падают с кожаного кресла. — Я была так близко к границе, когда меня нашли полицейские, которых послал Иван. Юпитера забрали, пока я была в наручниках на обочине дороги, а Иван предъявил мне обвинение в краже имущества…
— А воровство — это правонарушение в штате Вашингтон, — обрываю ее я. Сейчас она этого не понимает, но ей повезло, что ее поймали до того, как она пересекла границу штата. Ее обвинения были бы еще хуже, если бы ее план увенчался успехом. — А проступок, зафиксированный в твоем послужном списке, лишает тебя права на получение стипендии.
— Да, — её признание
