ней, слушая размеренный цокот каблуков.
Возле кабинета местного начальника воспитательница открыла дверь и, засунув голову внутрь, доложилась:
— Сэр Дэвис, я привела его.
— Пусть войдёт, — раздался визгливый голос директора, и воспитательница, отступив в сторону, подтолкнула Бьёрна внутрь.
Магнуссон вошёл в кабинет, а дверь за ним закрыла воспитательница. Про визиты к директору, куда, по слухам, приглашали некоторых учеников, никто из этих детей не рассказывал. Однако в их глазах мелькал страх и какое-то ощущение беспомощности. Бьёрн, несмотря на свои десять лет, был очень умным мальчиком, и от этого внезапного приглашения не ждал ничего хорошего.
Директор Дэвис сидел на чёрном кожаном диване, закинув ногу за ногу, и пил виски. Его одутловатое лицо, чем-то напомнившее Бьёрну больного бульдога, внушало отвращение.
— Подойди поближе, мой мальчик, — своим противным высоким голосом приказал Дэвис. — Угощайся, — он махнул рукой в сторону рабочего стола, где мальчик заметил вазу с конфетами и заварник с чаем.
Бьёрн настороженно покачал головой и остался стоять на месте.
— Мне так и сказали, что ты совсем ещё дикий, мой мальчик, — Дэвис растянул в резиновой улыбке толстые губы. Его глаза внимательно ощупывали тело воспитанника, вызывая в Бьёрне чувство гадливости.
— Для чего я здесь, сэр? — не выдержал Магнуссон липкого взгляда директора приюта.
— Я… хочу, — растягивая слова, продолжил Дэвис, — предложить тебе выбор. Один из моих родственников был хорошо знаком с Анни Макферсон и поддерживал её во всём. Ты вряд ли знаешь, кто эта достойная всяческого уважения женщина, но те идеи, что она продвигала в обществе, актуальны и поныне. У тебя есть маленький выбор, мой мальчик, и он прост. Ты можешь отказаться от этого предложения, и тогда… Прямо завтра в числе других проблемных подростков я продам тебя в Австралию. Это называется трудовая миграция беспризорных детей, мой мальчик. Возможно, там, на плантациях среди местных крокодилов и кенгуру, ты найдёшь своё счастье… А возможно, и смерть! — маленькие бульдожьи глазки Дэвиса опасно сверкнули. Не заметив на лице мальчика испуга, директор тем не менее продолжил:
— Второй вариант — ты принимаешь мою нежность и заботу, которыми я тебя окружу. Поверь, ты об этом не пожалеешь.
Директор демонстративно медленно провёл языком по своим толстым губам и похотливо уставился на Бьёрна, ожидая его реакции.
Однако того, что произошло дальше, директор Дэвис предвидеть не смог.
— Типли! — властно позвал Магнуссон, и в кабинете прямо из воздуха появилось сморщенное ушастое существо ростом около метра. Почти голое, уродливо непропорциональное и с огромными выпуклыми глазами. Одето существо было в какую-то серую накидку, которая едва прикрывала тело.
— Слушаю, маленький хозяин, — пропищала уродливая тварь, кланяясь мальчику. Да так низко, что большие кожистые уши негромко шлёпнули по паркетному полу кабинета.
— Убей этого человека! — мальчик ткнул пальцем в замершего от неожиданности директора. — Только сделай так, чтобы другие решили, что у него проблемы с сердцем.
Уродливое существо тут же перевело взгляд холодных выпуклых глаз на шокированного мистера Дэвиса, который беззвучно открывал рот, будучи не в силах поверить в творящуюся чертовщину. А потом существо просто щёлкнуло пальцами.
Дэвис почувствовал, что не может дышать, попытался вскочить с дивана, но тут же рухнул обратно. Его лицо покраснело, руки заскребли по груди, а из быстро синеющих губ потекла тонкая струйка слюны. Несколько конвульсивных подёргиваний, и тучное тело директора замерло навсегда.
— Спасибо, Типли, — мальчик погладил ушастого по голове и подошёл к дверям. Попытавшись открыть их, он понял, что те заблокированы. Постучав несколько раз, Бьёрн ничего не добился, развернулся и подошёл к столу. Конфет попробовать действительно хотелось, и юный Магнуссон налил себе первую кружку чая. Потом ему надоело, и он с любопытством облазил весь кабинет. Не найдя ничего достойного внимания одиннадцатилетнего пацана, Магнуссон снова забрался в кресло подальше от трупа директора и задремал.
Очередной сон, где суровые воины то рубились на мечах, то выкрикивали какие-то заклинания. И пусть Бьёрн далеко не всё понимал из того, что видел, но мальчик чувствовал, что каждый раз после этих снов в нём что-то незаметно меняется.
Его разбудила скрипнувшая дверь, и внутрь просунула голову старшая воспитательница. Первое, что она увидела, — это протирающий спросонья глаза мальчик, свернувшийся калачиком на кресле возле окна. А потом её взгляд упал на мёртвое тело директора Дэвиса, и женщина пронзительно завизжала.
Вызвали полицию, медиков. Бьёрна несколько раз допросили, а тело директора внимательно осмотрели.
— Всё ясно, — пожал плечами худой мужчина в белом халате. — Разрыв сердца или инфаркт по-научному. Переработался ваш директор, господа и дамы. А ну, сколько детишек тут бегает, поди уследи за всеми.
Полицейские положили тело на носилки, а потом, кряхтя и ругаясь, отправились наружу. Воспитательница с раздражением наблюдала за Бьёрном, но тот выглядел как обычно. По словам мальчишки Вильямса, за которым она следила с подступающим страхом, директор предложил ему попить чаю и поговорить, а потом мистеру Дэвису внезапно стало плохо. Мальчик попытался выбраться из комнаты, чтобы позвать на помощь, но не смог и просто остался ждать, когда кто-нибудь откроет дверь.
— Вы поговорите с мальчиком, — на прощанье попросил её полицейский. — Такое событие может плохо сказаться на психике вашего воспитанника. Женщина судорожно кивнула, провожая служителей правопорядка до машины.
Получив остывшую порцию еды, Бьёрн быстро всё съел и отправился в свою комнату. Наслышанные о происшествии дети, встретили его настороженным молчанием.
— И так будет с каждым, — преувеличенно страшным голосом проговорил Бьёрн. — А ты, Пикверри, если что-нибудь ляпнешь воспитательницам,
