ещё раз сильно её толкнул и крикнул Антону:
— Беги отсюда.
Мальчишка выбежал наружу и я выскочил из дома следом и, закрыв дверь, вколотил свой нож на угол от косяка в дверь, запечатав её. Ведьма несколько раз толкнула дверь, а потом начала что-то нашёптывать. Я ведь опять могу превратиться в её послушную обезьянку! Достал зажигалку, но руки не слушались и я не смог её зажечь.
— Антоха! — кинул зажигалку ему: Поджигай дом, пока меня опять не подчинили!
Мальчишка несколько раз чиркнул колёсиком зажигалки и в ней появился огонёк. А у меня в голове её шёпот. Меж брёвен везде было протолкано старым и сухим мхом. Я пальцем ткнул на него, и Антон поднёс зажигалку туда. Дерево стало разгораться, словно его заранее полили бензином. Шёпот в голове продолжал приводить меня в безумие. В глазах поплыло и вот я уже своими ладонями пытаюсь потушить пожар, а мальчишка не убегает, не знает, что дальше делать. Изнутри дома повалил густой дым. За дверью раскашлялась, задыхаясь, ведьма. И меня снова отпустило. Я отбежал от дома. Ладони болят от ожогов на них. Послышался дребезг разбитого стекла, и ведьма вылетела в единственное окно. Я ведь ничего не смогу ей плохого причинить. Она упала на колени и повернула голову в мою сторону. Опять холодок и мурашки на коже. Но она не успела встать. Ей в шею вцепился здоровый волчара, который преследовал меня в лесу, и перекусил шею. Мы с Антоном бросились от него убегать, но волк и не думал за нами гнаться. Ужин подан… Спустя час мы уже просто без разбора шли в неизвестном направлении освещая путь моим фонариком.
— А ты, правда, много человек завалил? — спросил Антон.
— Было дело.
— Круто! Я тоже так хочу.
— Поверь — не круто. Удовольствия и крепкого сна тебе это не принесёт. В Афганистане это было вынуждено, чтобы самого не убили. А после службы… Не знаю — молодой был, дурак. Пообещай мне, что ты таким не станешь.
— Думаешь, стоит?
— Уверен.
— Тогда обещаю.
— Дай пять. — поднял я свою ладонь.
Антошка треснул по ней своей ладонью, но я стерпел боль от ожогов. Важнее сейчас мальчишкино состояние и безопасность.
— Слушай, просьба есть. — попросил Антона я: Не рассказывай никому, как прошла моя бурная молодость. Не надо…
— Да я и не собирался.
Даже отлегло. Послышался знакомый звук. Где-то недалеко протекала речка. Мы пошли на этот звук, и вышли прямо на неё и дорога рядом. Посветил фонариком на течение:
— Блин, мы не в ту сторону идём.
Пришлось сменить направление и идти в обратную сторону. Пацану хорошо, у него хоть обувь осталась, а я свои ноги уже совсем не чувствовал. Начало светать, когда мы вышли на дом отшельницы. Женщина спокойно сидела на своём крыльце и как будто ждала нас. Увидев мою ковыляющую походку, она встала и направилась к нам.
— Пойдём, я тебя подлатаю. — предложила она: Мальчишку я смотрю, нашёл.
Я ей кивнул. Мы вошли в дом и женщина начала запаривать сушёную крапиву и чистотел.
— А ведьмы разве не боятся крапиву?
Она улыбнулась:
— Не все.
— А Вы к какой категории относитесь?
— Я, скорее знахарка, как была моя мама.
— Что с вами произошло? Как вы в этом доме оказались?
— Когда-то мы с мамой жили в вашей деревне. Собирали травы, варили всякие зелья, а когда начали пропадать люди и дохнуть скотина, маму обвинили, что она ведьма и выгнали из деревни. Когда-то этот дом был лесника, но он пропал до того как нас выгнали. В нём мы и поселились.
Женщина протёрла отваром мои ноги и ладони и намазала их какой-то мазью. И это подействовало. Покалывание и жжение отступило. Отшельница протянула мне два целлофановых мешочка.
— Это пока вместо носков. А это… — поставила передо мной мои же сапоги: Не теряй больше.
— Откуда они у Вас? — удивился я.
— Нашла.
— В грязи?
— Не важно… Одевай.
Я натянул на ноги мешочки и сапоги, и мы вышли во двор. Я спросил у неё:
— Вы не хотите обратно в деревню вернуться? Я могу устроить.
— Нет, я привыкла. Мне и тут хорошо.
— Смотрите, если что, то моё предложение в силе. — начал уходить я.
— Не стоит. Раз та ведьма уже мертва, то и в лес уже можно ходить и не бояться.
— Кто Вам сказал, что она мертва? — повернулся я к женщине.
В это время к ней сзади медленно подходил тот самый большой волк.
— Осторожно. — негромко произнёс я и пальцем указал в его сторону.
Но женщина не обернулась, а волк головой поднырнул под её ладонь, и она стала его гладить:
— Не бойтесь, он хороший.
— Потому, что сытый?
— Нет, потому, что просто хороший.
— Не знаю, я не рискну к нему подойти…
А Антон выглядывает из-за меня на волка, тоже побаиваясь.
— Так Вы всё-таки ведьма.
— Все женщины в какой-то степени ведьмы.
— Но не в такой степени…
— Возможно.
— Это Вы волка за мной посылали?
— Он сам прекрасно знает, что ему делать.
— Как он нашёл ведьму? Вы ведь говорили, что её найти невозможно.
— Невозможно. Он просто шёл по твоему следу. Нюх у него отменный.
Я засомневался, стоит ли мне говорить, но всё же сказал и показал разрез на ладони:
— Мне та ведьма какой-то заговор на нашей крови сделала. Можно мне это как-то отворожить?
— А зачем? Это был наговор, чтобы ты не смог ей навредить. Она мертва, теперь можно этого не бояться. Идите домой, вас там уже потеряли.
Солнце стояло высоко, когда мы вернулись в деревню. К Леониду приехал сын со всей своей семьёй и до слёз обрадовались возвращению Антона, а я только добавил:
— Я же говорил, что не верю во всяких там ведьм. Он просто заблудился.
С того времени местные приняли меня с женой в свои круги и стали общаться. Я им рассказал, что женщина отшельница никакая не ведьма:
— Она знахарка и лечит травами. Мне помогла.
— Я мы говорим, что она ведьма. — не сдавались деревенские.
— Все женщины немного ведьмы. Позавидовали — и вперёд пакости делать, кому позавидовали. Давайте тогда уже всех женщин на костре к едрёна фене сожжём, и будем жить долго и счастливо?
Местные переглянулись между собой. Может они и не поверили в мой сарказм, но про ведьм все слухи вскоре сошли на нет. А я, чтобы всё-таки деревня не увяла, организовал цех по выпечке хлебобулочных изделий, нагрузив всех желающих работой. Сын Леонида всей семьёй переехал в нашу деревню. Сноха стала
