совсем крохотный вертоград.
Деревья расступились. Вот и она — затерянная деревенька Гайдаровка. Мало ли их, заброшенных, «неперспективных» разваливающихся, рассыпано по России?
Но эта — особенная.
Вечерело. Роща стояла выше деревни, и та была — на ладони. Три барака, составленные «покоем», крохотная пекарня, кузница, дальше — конюшня, конторское здание, сараи…
Карта не соврала — сделанная по спутниковым снимкам в одной внезапно дружественной стране. А на отечественных… Два соседних района уродливо разбухли, растянулись и покрыли собой третий, маленький и забытый в череде укрупнений, разукрупнений и переименований волостей, уездов и губерний. Нет здесь ничего. Нету-ти. Очень черная дыра.
Жизнь не кипит. Малолюдно, пусто, лишь от колодца к бараку сновал человечек, носил ведро за ведром, выпаивая унылое строение. Пятое ведро, шестое… Дневальный, надо понимать. А остальные — в поле?
Стук молотка, зуд пилы доносился с тока. Готовятся к страде, ремонтируются.
Наособицу, починком — беленая хата. Большая, высокая, а окна — что в трамвае, одно к одному лепятся.
Опушкой Петров шел по роще, подбираясь ближе. Сбоку от входа вывеска. «Школа номер один». Угадал, помнит сердце первую любовь.
Частый легкий топот — и с крыльца сбежал мальчишка:
— Рапортует дежурный по школе номер… — но осекся, глаза забегали неуверенно. Короткие штанишки на косой, через левое плечо, лямке, и серо-зеленая майка крайней степени обветшания. Цыпки на руках матерые, почтенные, а подошвы — в огонь и в воду!
— Не признаешь? — Петров потер щеку. Непременно следует побриться.
— Нет, — честно ответил мальчишка. — Вы пароль назовите.
— На горшке сидит король, — Петров встал у колодца, стянул гимнастерку, майку. — Сперва воды полей. Мальчишка заворожено смотрел на мыло, крохотный овальный брусочек «Туриста».
— Лей, не жмись!
— Вы настоящий пароль назовите!
— Погоди, не все сразу, — новый «Жилет» лихо расправлялся с двухдневной щетиной. Вжик, вжик, уноси готовенького…
— Вы инспектор, дяденька? Из Большой Дирекции? — прописные буквы сами обозначились, сумел сказать малец.
— Нет, не инспектор, — Петров встряхнул станок, помахал в воздухе. Нечего сырость в рюкзаке разводить. — И паролей я не знаю. Зачем мне пароли?
— Их только шпионы не знают. Вы засланный, да? — мальчик побледнел, а и без того румяным не был. Метр с кепкой, ребра просвечивают, глаза щурятся близоруко.
— Тебе сколько лет?
— Десять, а что?
— Очки почему не носишь?
— Вы точно шпион, дяденька! Под нашего ряженый, а сам засланный, — мальчишку колотило от волнения. Решился на Поступок — опять же с большой буквы. — Какие ж очки, когда война кругом!
— Пацан, эта школа для нормальных или как?
— Трудовая школа, самая лучшая, — обиделся вдруг мальчик. — Если вы сейчас же пароль не назовете, я Ниниванне докажу!
Станок высох, можно прятать. А мыло смылилось напрочь, жесткая вода, прожорливая.
— Доказывай, коли доказчик. Где она, Ниниванна?
— На школьном участке, где же ей быть? Так я побежал… — угрожающе протянул мальчик, надеясь, что вот-вот передумает этот дяденька, скажется инспектором и похвалит за зоркость и бдительность.
— Ты в каком классе учишься?
Вопрос снял последние сомнения, и он побежал, сначала прытко, семеня ногами-спичками, а потом, ухватясь за бок, перешел на шаг, и полупехом-полубегом скрылся в роще.
Петров поднялся по ступенькам. Мокрый блестящий коридор, с ведра свисала тряпка, полы мыл пацан. Дальше — бак с краником, а рядом мятая алюминиевая кружка. Полуприкрытая дверь вела в класс — три ряда эрисмановских парт, черная крашеная доска, глобус, несколько таблиц.
Он вчитался. Примеры на сложение, правописание жи-ши и круговорот воды в природе.
Единственная чернильница гордо украшала учительский стол. Ручка конторская, с пером «звездочка». Он обмакнул ее. Чернила старые, тягучие. Как насчет классного журнала? Не найти. И парты пустые, ни учебников, ни тетрадей. Лето, каникулы…
Он вернулся в коридор. Наверху, в потолке — открытый люк, ход на чердак, а лестницы нет. Не вводить сорванцов во искушение, в его школе было то же. Метра три высота, не кузнечик прыгать.
Припасенная «кошка» зацепилась прочно, и Петров, подтягиваясь на руках, полез вверх по узловатому шнуру. Человек-паук, смертелен для мух.
Да, чердачок — что глупая голова. Пустой-пустой. В его школе чердак был забит — старые тетрадки для контрольных работ, учительские планы, отмененные учебники, стенные газеты, колченогие стулья, творчество юных техников — и не перечислить. А здесь — одна пыль. Нет даже птичьего помета, а окошечко на крышу открыто.
Он устроился на балке. Не обсыпать потолок ненароком.
Высокий писклявый голос доносился снаружи.
— Одет инспектором, сразу и не отличишь, умывается с мылом!
Петров начал привыкать к местному говору.
Из рощи в окружении двух десятков разновеликих детишек, шагала сухонькая старушка. Учительница?
— Ты его хорошо рассмотрел, Витя? — она спрашивала спокойно, неторопливо, как и шла — классная дама, выгуливающая младых институток.
— Вот словно вас, Ниниванна! Выхожу из школы, а он стоит, высматривает и карту рисует (соврал, малец!), меня увидел — с расспросами подкатываться стал, под простачка подделывается, сколько, мол, лет, не хочу ли сахару (ай, вруша!).
— Наверное, это и не шпион вовсе! — перебила Витю девочка, видно — первая ученица — тон больно уверенный, непререкаемый. — Ты ведь известный обманщик!
— Брехло он, — поддакнул подлиза.
— Как же, не шпион! Скажите ей, Ниниванна! Пароля не знает — раз, борода растет — два, и спрашивал, в каком классе я учусь — три! Не шпион…
— Борода и у наших людей бывает, вон, у Толькиного отца, — не сдавалась отличница.
— Не спорьте, — уняла страсти учительница. — Витя поступил правильно, каждый должен брать с него пример. А сейчас ступайте в класс.
Заскрипели половицы, захлопали крышки парт.
— Тишина! — приказала старушка. Дисциплина — римская, муравей проползет — услышишь. Петров застыл на балке. Замри умри — воскресни.
— Витя, Семен, и ты, Валентин! Отнесете записку в правление, вахтенному. Старшим назначаю Валентина. Ясно?
— Ясно, Ниниванна! — и три пары босых ног прошлепали по невысохшему коридору.
— Короткая перемена, — объявила учительница, и словно включили звук:
— Васильчиковым разрешили силки ставить неделю, повезло Сеньке… Приходи вечером, в шашечки поиграем… Не завидуй, из рогатки настрелять можно — будь-будь! — Неправда! Я лопухи не трогал! Это Венькина сестра их выкопала, даром дура. Я и заявить могу!.. Глупый! От детей на детей заявления не принимают, только выпорют обоих, и все… Не, хитренькая! За мелок перышко давай!.. Зачем Маньке лопухи копать? Ихняя мамка юрода родила, два куля муки получат, счастливые!.. Значит, надерешь у Звездочки из хвоста волос и принесешь. я лесу сплету, рыбалка пойдет мировая!.. Юрода-то держат еще?…Не-а, сразу в больницу взяли, а оттуда в Москву. Там их в человеков растят… Вечером шли они с дальнего поля, темь непроглядная, все раньше
