в отца больше пошла.
— Ты меня отвезешь к маме? — и ресницами хлоп-хлоп.
Цербер как-то странно усмехается, когда я киваю. Они прощаются, и мы с малышней перемещаемся в соседнюю квартиру. Надо хоть вещи с собой какие-то взять, в том числе и для неудачливой клофелинщицы.
Я чуть не врезаюсь в маленькое тельце и не сшибаю его с ног, потому что девчонка внезапно застывает на месте, повернувшись ко мне и задрав голову. Рассматривает меня внимательно, а потом из бокового кармана своего рюкзачка достает конфету и протягивает вверх, вытягиваясь на носочках.
— Она вишневая. Последняя, — выдыхает немного с грустью.
— Тогда сама съешь потом.
— Я уже ела сегодня. А ты нет, поэтому бери. Вкусная.
Ну не спорить же с ребенком из-за конфеты.
— Спасибо. Ты знаешь, что твоей маме может понадобиться? Поможешь мне собрать?
— Ага. А друзей мне можно будет с собой взять?
Тут я конкретно подвисаю. Медленно, но до моего старческого мозга все же доходит, что ребенок, скорее всего, имеет в виду игрушки. Одобряю эту затею, и Стася со счастливым визгом уносится вглубь квартиры.
Сначала она притаскивает мне дорожную сумку, а потом начинает наполнять ее содержимым. Я не уверен, что Асе в ближайшее время пригодятся маленькие гантели, но во избежание истерик оставляю их лежать на дне.
— Все, — с гордостью заявляет ребенок спустя минут пятнадцать таких забегов и пытается застегнуть сумку.
— Подожди, теперь твоя очередь. Возьми какой-нибудь одежды на пару дней.
Мне кажется, того, что у нее в рюкзаке, явно будет недостаточно.
В следующий момент пчелка притаскивает мне какую-то странную инструкцию и велит не пугать ее друзей.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не заржать, потому что теперь у меня будут жить еще и муравьи.
— Слушай, малявка, а ты есть не хочешь? — спрашиваю, когда она притаскивает мне еще одну футболку с бабочками.
Если дело так и дальше пойдет, придется расчехлять еще какой-нибудь чемодан. Истинная маленькая женщина — если сказали собраться, значит с собой надо взять весь шкаф.
— Меня поколмили. Р-р-р, — останавливается и внезапно начинает рычать. — Р-р-р-р.
— Ты чего?
— Я учусь выговар-ривать, — с умным видом объясняет мне, поглядывая на муравьиную ферму. — Ты только крепко держи. Иначе придется вызывать дединсерота.
— Дезинсектора?
Тут и взрослому сложно не ошибиться в порядке букв.
Мелочь кивает и, притащив какого-то слона, с гордостью заявляет, что больше ей точно ничего не пригодится.
В машине я усаживаю ее в детское кресло, которое стрельнул у соседа. Пристегиваю, рядом ставлю несчастных муравьев в пластике.
— Жарко, — дите морщится. — Можно мне мороженое?
— А мама тебе разрешает его есть на улице?
— Ася разрешает, — кивает, так и не посмотрев на меня, когда я оборачиваюсь с водительского. — Хочу фруктовый лед.
Странно, что ребенок называет мать по имени. Впрочем, меня это не особо касается. Мало ли какие у них отношения.
В кафе, куда я заезжаю по пути, у Стаси натуральным образом разбегаются глаза. Я приподнимаю ее так, чтобы можно было увидеть витрину, и она прилипает к ней носом и ладошками. Счастье, что облизывать не пытается.
— А сколько мне шариков можно?
— Давай сойдемся на трех. Больше в тебя все равно не влезет, — наклоняю голову, чтобы ответить.
— Тогда с малиной, манго и вишней. И шоколадом полить. Можно?
Кажется, я теперь знаю ее любимое слово.
— У тебя нигде не слипнется?
Дите запрокидывает голову и делает такие глаза, что я не могу ей отказать. Девушка за прилавком, когда мы подходим к кассе, все же уговаривает Стасю заменить шоколад на каких-то мармеладных червей, уверяя, что так с сорбетом будет все же вкуснее.
Из тачки, припарковавшись возле дома, я достаю полностью перепачканного и липкого ребенка со счастливыми глазами. Обычно собак после прогулки несут сразу в ванную, но Стая похоже мало чем от них отличается.
Затаскиваю в квартиру муравьев, нечаянно устроив им землетрясение, и сумку, краем глаза слежу за любознательным ребенком, который с удивлением рассматривает подъезд.
В прихожую выползает уже заметно порозовевшая Ася. Хватается за стену и смотрит на меня так, будто ожидает, что я сейчас изо рта достану маленькую обглоданную косточку.
— Да не съел я твою мелюзгу, успокойся. Вон, за дверью ползает. Сравнивает обстановку с вашим бомжатским подъездом.
— У нас нормальный подъезд, — Офелия дует губы, но больше ничего не говорит.
Ее дочь, хотя это теперь в моей голове поставлено под сомнения, влетает в квартиру с визгом и едва не сносит с ног свою непутевую «мамашу». Ася опускается на корточки, и пчелка тут же обвивает ее шею руками, прижимаясь с таким рвением, что можно подумать о слишком долгой разлуке.
— Поздравляю, теперь ты тоже липкая, — усмехаюсь, пристраивая муравьев на комод.
Интересный, конечно, выбор домашних животных. Я в детстве их обычно давил, а не выращивал.
— Мы ели мороженое, — смешно заявляет мелкий вихрь.
— Не мы, а ты, — сдаю ее с потрохами. — Дуй в ванную, мелочь, если не хочешь, чтобы я тебя засунул в стиральную машинку. Ася покажет дорогу.
Офелия как-то странно дергается, бросив на меня быстрый взгляд, но девочку умываться уводит. Мне за это время успевает позвонить Алекс и предупредить, что они только выдвигаются за город.
— Без понятия, — отвечаю на вопрос, нужно ли купить что-то еще. — Я все еще на квартире.
План в голове рождается моментально. Ася может поумирать и в доме, а мелкой побегать на природе будет только в радость. Тем более вместе со щенком. Всяко лучше, чем сидеть и пялиться на осужденную и запертую в тюрьме муравьиную колонию.
— Больше не тошнит? — спрашиваю у Аси, как только она появляется в поле моего зрения.
— Капельница очень хорошо помогла, спасибо. Если вы не будете вызывать полицию…
— Дай угадаю, сейчас ты попросишься сбежать из моей квартиры? Нет уж. Экзюпери читала? Мы в ответе за тех, кого приручили. Не хочу, чтобы ты кони двинула рядом с дочерью. Все-таки я в какой-то степени чувствую ответственность за твое состояние. На природу поедем. Ты там отлежишься и быстро восстановишься, а малышня твоя хоть от пыльного города отдохнет.
— Что это такое?
Нас друг от друга отвлекает Стася, появившаяся в гостиной с зажатой в руке пачкой презервативов. Офелия покрывается слоем красного цвета до
