пыхтя на подъемах и несясь на спусках горных дорог, привез нас, группу туристов, к монастырю Бом-бо. Это начало тропы паломников, решивших обойти вокруг священной горы. Нас было человек пятнадцать, сплошь европейцы, верящие во все, в том числе и в переселение душ. Старенький лама вышел нас благословить на нелегкий путь в 53 километра по скалистым тропам. Прочитал свои молитвы, возложил руку на голову каждому паломнику. Дойдя до нас с Виктором, остановился и что-то прошептал гиду. Тот перевел:
— Ребята, а вам нельзя на тропу выходить. Вы затаили что-то дерзкое и нехорошее. Вам надо очистить душу от скверны. Поживите пару дней у нас в обители и в молитвах заслужите участие в священном обряде.
Вот те на: на гору нельзя, вокруг тоже — рылом, что ли не вышли. Зачем столько денег убухали, забираясь на край света. Ну, положим, монах сей прав относительно меня, грешного. Но вот почему Виктора он забраковал?
Народ, вдохновленный ламой и под звон крутящихся барабанчиков, бодро зашагал по отполированным камням в синеватую даль горных долин. Мы уныло поплелись в келью, то бишь номер гостиницы при монастыре искупать какие-то грехи, что не пускают нас двоих в мир Гималаев и загадочной страны Шамболы.
Оставшись в номере, смахивавшим на карцер тюрьмы, я по-новому взглянул на Виктора и спросил:
— Вить, а ты кто?
— Понимаешь, Слав, я как ты догадался, никакой ни паломник. Мне выдан билет в один конец. Я здесь, чтобы достать какую-то коробку. Не знаю, поверишь ли, но некие энергетические сущности отдали мне приказ приехать сюда и найти это нечто, имеющее мировую ценность.
Ты спросишь, почему я так открыт с тобой? Так все оказывается просто: тебя тоже послали сюда, но другие сущности за тем же самым. Самое смешное — они все великие, но не знают где это спрятано и что там такое. Поэтому дали добро, чтобы мы искали коробку вместе. Ну, а если найдем, то дело примет не шуточный оборот: сущности, возможно, передерутся и уж точно, кто-то из нас останется в вечных снегах Эвереста, то бишь, Кайласа. Хотя и есть другой вариант — мы умрем оба. Зная, где будет коробка, за ней пришлют других.
Но самое удивительное, что, похоже, уже все знают про наше задание. Ты может и не заметил, как блеснули глаза нашего ламы. Я же уверен, что он на службе китайской разведки и уже доложил куда следует о нас. Так что пока эти ребятки не приняли решения о нашей ликвидации на всякий случай, нам надо срочно отправляться в путь!
Славка, огорошенный этими новостями, молчал. Прислушивался к внутреннему голосу: что скажет интуиция. Ответ мозга приятно удивил, ближайшие три часа живем:
— Не дрейфь, парниша, прорвешься. Ему, Виктору, верь, всё так и есть. Бегите по тропе только не по часовой стрелке как все, а против. Так продлите время своей жизни. А там как кривая вывезет. Заступники у вас есть и они могучие. А сейчас придет служка и принесет завтрак — не пейте воды из его стаканов!
Нечаев встал, провел по бокам руками, словно одергивая солдатскую форму и просто сказал:
— Веди Сусанин!
Славка подошел к двери, там за ней зашуршали, и вошел служка с подносом. Не раздумывая, Слава присел и снизу удалил монаха в горло. Так вышло — больше он ничего не умел. Тот пропустил удар, упал и захрипел. Сзади раздался звон кружек раскатившихся по каменному полу. Это Виктор чего-то там изобразил из кун-фу со служкой. Парни быстро облачились в их безликую монашескую одежду и выскользнули наружу. Тихо. И они быстро засеменили на тропу паломников.
Виктор быстро принял решение:
— Идем против часовой стрелки. Все идут по часовой, а мы иначе. Так собьем след. Вперед и не стонать! Как у Высоцкого: «Ведь это наши горы. Они помогут нам!»
И мы рванули. Нет, так монахи не ходят. Правда и мы скоро спеклись: высокогорье. Тут каждый шаг как два-три на равнине. Но Гималаи только издалека кажутся безлюдными. Тут этих монастырей понатыкано как грязи. Вот и мы, пройдя скалистый поворот, увидели очередной монастырь
Идти в пасть врага. Нет, это как-то грубо. Монахи пока нам ничего плохого не сделали. Хотели, но не успели. В дом служителей культа Будды идти как-то не хотелось. Задумались. В ногах правды нет — присели.
Вдалеке в воздухе застрекотал вертолет. Сердце екнуло — по наши души летит спецназ. Так, с высоты они быстро прошарят округу и могут нас найти. Двоих непослушных россиян.
Тут Слава заметил, как из монастыря монах заскользил в горы. Взял бинокль и увидел, темный лаз меж скал. До этого ничего не было, а тут увидел. Толкнул Виктора — туда! Мы, срезая путь, пошли по каменистым осыпям. Страшновато, но нас не научили ходить грамотно, поэтому руководствовались правилом № 23: «Эх, была, ни была! Черт не выдаст, собака не съест»!
Упрямо преодолели трудный километр, и дошли к той самой щели. Где же лаз? Где монах? Серо-зелено-коричневатый фон скал. Нет пещеры. Славка, как инициатор скалопробега, было загрустил, но вовремя вспомнил правило № 9 — «Глаза не видят — могут надурить, а ты пощупай»! Он положил руки на теплый от солнца камень и провел по поверхности. Когда через полтора метра его рука провалилась внутрь «скалы» и пропала, он почему-то не удивился. Может, ждал нечто похожее.
Медлить было нельзя. Стрекот рассерженного вертолета стремительно приближался. Китайцы не дураки. Увидев поверженных монахов, они поняли, как напорист и хитер противник, вторгшийся в их пределы.
— За мной, — воскликнул Славка и шагнул в «скалу».
За ним, прикрыв на всякий случай рукой глаза, двинулся и Виктор. Оба оказались в пещере. Вернее в туннеле, который был темен и вел вглубь гор. Виктор как самый предусмотрительный достал моток тонкого желтого шнурка и фонарь. Зацепив шнурок за камень они, волнуясь, пошли по проходу. Моток разматывался за ними, отмеряя путь в никуда.
В вертолете сидели трое офицеров китайских погранвойск. Старший, Линь Бяо, нервно покусывал нижнюю губу. На планшете высвечивался снимок пассажиров самолета, который сделала в полете стюардесса. На капитана смотрели два европейских лица. Какие противные рожи, думал об них капитан, никогда не покидавший Китай. Проверить их в аэропорту не удалось: это были русские, с которыми приказано сейчас дружить. Линь Бяо вспомнил своего деда. Тот, между прочим, долго жил и часто говорил, что эти люди с севера делали много хорошего. И Мао с ними дружил. Вот старичье, они бы еще вспомнили времена
