и вкус у жизни всё распробовать пытался, мир подносил дары, ласкался, хитрый кот, и незаметно загадочно мне улыбался.
~
Глина в моих руках ещё не чаша, слова в моей голове ещё не стихи, мир за окном ещё не проявлен, пока я не посмотрю на него. Каждый день я ваяю свой мир: замечаю детали, моменты, внимательно смотрю на суть, из которой всё рождается, придаю энергии форму. Из того, что доступно мне сейчас, я создаю не только сегодня, я создаю будущее. Из мысли, слова, дела и картинки в голове. Вот и вся магия. Простая и красивая магия жизни.
~
Нас учили бороться, но не учили сдаваться. Мы продолжаем бороться с жизнью, не доверяя ни ей, ни себе. И жизнь преподносит уроки и говорит нам: «Сдавайся! Мгновенью, своей дороге, судьбе».
~
Я был в Назаре, на заре сидел на берегу на борту лодки, не спешащей отплыть, вспоминал, что так долго пытался забыть, улыбался мгновению быть. Я пришёл сюда творить. С другими творить этот мир. Покорять Гималаи, Памир, брать вершины души, видеть явь не только на этой планете. В тиши утра вдруг понимаешь, прямо сейчас живут миллиарды планет. И мы больше не отделены от них. И их можно услышать, если убрать лишний шум. Если слушать сердцем, если смотреть, закрыв глаза, не уносится в грёзы, а просто слушать жизнь. Мы больше. Мы намного больше, чем всем нам казалось. Мурашки бегут по коже от этого вселенского счастья
быть не одним.
~
И память предков вновь приводит к океану на север дальний, но столь близкий сердцу моему, я в омут памяти ныряю без остатка, увидеть жизни торжество и красоту. Я сквозь лета лечу сквозь время и пространство подобно птице белого крыла, и солнце светит мне другим, но столь знакомым светом в эпохе, что давным-давно на севере была. И тот далекий север ближе мне, чем этот, распахивает предо мной он тайны дверь, он принимает всех, кто шёл к нему с открытым сердцем, преодолевшим сковывающий страх потерь.
~
Моя душа — птица, иногда томится в грудной клетке, мечется под рёбрами, стремится в высь, в обитель поднебесную, смотрит на бегущие подсвеченные солнцем облака. Я кормлю её звёздными крупицами, лиловыми и алыми зарницами, шепчу: «Клетка всегда открыта, нет никакого замка».
~
Как тот вершился грозный суд: судья внутри у каждого случился, без приговоров, громких слов, одним лишь взглядом проявился. Как виноваты были все кругом, и как легко было смотреть на внешнее, но развернулся взгляд, и пал огромный мир, невыносимо стало душам грешным. И на колени пал палач внутри, моля о милости и о пощаде, невыносимо лицезреть в святилище души, как каждый себя жалит своим ядом.
~
Мы не могли быть другими — мы дети своей эпохи, мы жаждали заполучить весь мир, не довольствуясь жалкими крохами. Нашими учителями были войны, голод и катастрофы, мы учились выживать как могли, восходя на свою Голгофу. Мы верили придуманным ценностям, искаженным порочным мифам; человеческий лайнер никто не ведёт, мы несёмся на подводные рифы. Мы убили в себе богов и не веруем в их воскрешение, на разломе эпох-берегов так непрост и тернист путь спасения.
~
Я фокусником был и трюкачом, умел преподносить свою реальность, конечно, мне никто не доверял, я представлял угрозу и опасность. Я брал всё пошлое и извращал его ещё сильней, в натянутых улыбках зрителей мерцая, я осмеял пороки все и все грехи, меня аплодисментами лишь осыпали. Был трикстером, паяцем и шутом, ища всю жизнь лишь взгляд, наполненный печалью, но видел наглые размазанные рты, надменные слащавые улыбки их венчали. Я исстрадался в этой роли чудака, не ведая ни цели представления, ни смысла; дурак, что на помойке ищет жизнь, не сыщет никогда достойной жизни.
~
Дитя Самайна, темных дней Земли, всегда несёт в себе частицу света и раздувает свой огонь внутри молитвой, замыслом, обетом. Дитя Самайна ходит в темноте и темноты, как дети света, не боится, на той невидимой и навной стороне его душа смеётся и искрится.
~
Смотри, мир надевает маску хаоса, и предстаёт пред каждым хаос своим, пойми, ты не сражаешься за правду, становишься ты больше, лишь другим. Смотри, как падают непониманьем созданные стены, смотри, воспламеняются знакомого пути мосты, и отрезают путь назад, отдав нам вечность, в её мгновении живу и я, и ты.
~
И пошли мы за смыслами в земную жизнь и искали их, глупые дети, ничего не создав, никогда не найти, не найти на всём белом свете. Как ложатся на чистой бумаги лист буквы ровным и ладным строем, создавая строку, создавая стих, так и мы жизнью смысл раскроем. Ничего не создав, ничего не понять, сердце жизнью горит и делом, даже дети рисуют свои миры во дворе на асфальте мелом.
~
И перестало зло быть чёрным и больным, и стало новой гранью вольной, и враг жестокий (тут подставь своё) обрёл лицо, стал человеком: великодушным или подлецом, воздушным, словно облако, или дождём свинцовым; ты эти лица знаешь наперёд, их в зеркале не раз глаза твои встречали, но роль, что вновь тебя венчает, увы, не ты, и роль того не знает, как хорошо, что это знаешь ты.
~
Не разделять на тьму и свет, а видеть слаженный дуэт, усиливать и дополнять, разлаженное — примирять, и созерцать творенья формы, что служат миру основаньем и опорой.
~
На закате дня под серпом растущей луны плывут облака: ныряют под арку луны драконы, драккары, киты, нарвалы сверлом прорезают миры, дельфины снуют в глубине высоты, и звёзды, сидящие днём взаперти, вливаются в праздник небесной игры.
~
И никогда ещё смех не был таким заразительным, смеяться богом внутри, светом живительным, смеяться до слёз от вселенского счастья быть здесь и сейчас и иметь возможность смеяться.
~
Незнание кануло в Лету, махнув на прощание хвостом лисы, пришло время узнавания: тонкое, полупрозрачное, на кончиках пальцев. Ты смотришь и видишь свою стаю там, где ещё вчера была просто толпа, вглядываешься в маршруты и видишь меридианы планеты, твоя тропа искрится среди них, и как ты не замечал этого раньше? Внутренним чутьём ты отмечаешь свой путь, ритм, пульс, хотя ещё вчера ты ощущал только стук сердца. Ты стал слышать, как звучишь на своей уникальной частоте, по которой тебя узнают звёзды. Что тут говорить, ты стал видеть звёзды. Странно, они же всегда были прибиты к небу, словно
