бедро и поднимает одну ногу, запрокидывая ее себе на поясницу. Я охаю, когда его пальцы снова касаются меня там. Он кусает мою шею и мягко проводит по мокрым складочкам, дотрагивается до клитора.
— Такая мокрая… течешь вся…
Как вчерашняя девственница я, наверное, должна смутиться. Щеки обязаны покрыться румянцем, а я запомнить эти слова и сгорать от стыда каждый раз, когда придется их вспоминать. Я их, конечно, запомню, но сгорать от стыда мне точно не придется, потому что его не ощущаю.
Зато чувствую его. Касания, поцелуи, взгляд. Я вижу, как Кирилл на меня смотрит. Возможно, у меня мало опыта в мужчинах, но взгляд его глаз, цвета грозового неба, не может врать. Он меня хочет. Его твердый член упирается мне в бедро, руки исследуют меня внизу, губы жалят горячими поцелуями.
— Откуда ты взялась такая? — шепчет мне на ухо. — С ума меня свела.
Все его слова отпечатываются в памяти. Каждое предложение записывается и заполняет важнейшую для меня папку под названием “Первая любовь”.
Дрожь простреливает все тело, когда его палец толкается внутрь меня. Я охаю и бьюсь головой о панорамное остекление. Держусь за плечи Кирилла сильнее и веду рукой по его животу к члену. Хочу его почувствовать, потрогать еще раз.
Касаюсь пальцами вначале крупной гладкой головки, затем основания. Сжимаю ладонь и вожу по нему вверх и вниз. Кирилл бормочет что-то непонятное и сильнее толкается мне в руку.
— Боже… — лепечу я. — Господи…
— Неужели тебя так не трогали? — спрашивает. — Не возбуждали? Твой этот единственный партнер.
Я не сразу понимаю, о каком партнере речь, а когда вспоминаю, хочу сказать, что соврала, но понимаю, что тогда он может все прекратить и мотаю головой.
— Горячая такая… — проводит языком от ключицы до уха. — Страстная.
И он. Он горячий.
Когда горячая пульсация внизу живота становится невыносимой, Кирилл отстраняется. Я так и остаюсь стоять у окна. В ушах шумит, внизу живота чувствуются болезненные спазмы. Я хочу… господи, хочу кончить. Сейчас. Настолько, что готова сама себя ласкать, но сдерживаюсь.
Кирилл возвращается с презервативом в руках, раскрывает его и натягивает на член буквально на ходу. Подходит ко мне.
— Здесь или на кровати?
— На кровати, — бормочу.
Здесь бы я тоже попробовала, но говорят, в первый раз лучше традиционным способом. Так, вроде бы, не сильно больно.
Кирилл толкает меня на шелковые простыни, нависает сверху и раздвигает мои ноги, устраиваясь в центре.
— Потрогай меня… там, — прошу, чтобы не думать о боли, которая последует.
— Хочешь кончить? — спрашивает. — До того, как я войду в тебя?
— Да, — киваю и поддаюсь вперед.
Пусть он сделает это. Доведет меня до оргазма пальцами и потом лишить девственности.
Он касается моего клитора с хлопком. Я охаю, выгибаюсь. Кирилл умело вводит в меня палец и тут же касается им клитора. Распределяет смазку по складочкам, терзает и мучает. Водит пальцами по клитору круговыми движениями, останавливается, затем повторяет это снова. В какой-то момент я понимаю, что он специально. Доводит меня до края и останавливается, доводит и замирает. Ему нравится видеть, как я изнемогаю от желания и ерзаю на кровати.
Он целует меня в шею, спускается к груди, не прекращая ласки внизу живота, втягивает в рот сосок, прикусывает. С моих губ срывается хриплый стон, а через мгновение его губы оказываются там. Ему требуется буквально пара движений языком, от которых я взрываюсь. Сжимаю в руках простыни и выгибаюсь дугой. Вибрации удовольствия распространяются по всему телу, а после я обмякаю и глупо улыбаюсь. А еще у меня все тело дрожит.
Кирилл снова нависает сверху. Проводит членом по моей промежности и толкается внутрь. Аккуратно, медленно и совсем не больно.
— Посмотри на меня, — требует.
Я слушаюсь и раскрываю веки. Его взгляд горит возбуждением, дыхание сбито.
— Думала, я не узнаю? — спрашивает, толкаясь в меня на всю длину и ловя поцелуем мой крик боли.
Глава 7
Кира
В комнате темно, но я все равно боюсь открыть глаза. Одеяло до подбородка натягиваю и лежу, прислушиваясь к своим ощущениям и к шуму воды в душе.
Оказывается, Кирилл очень чистоплотный. Идет мыться сразу после секса. Я тоже хотела, но просто не могла соскрести себя с кровати после нахлынувшего второго оргазма. Осталась лежать поперек, а только за ним закрылась дверь, забралась под одеяло.
Ощущения пока… странные. Физически во мне ничего не изменилось, а вот морально. Я не могу убрать с лица дурацкую счастливую улыбку. А еще не знаю, что мне делать дальше. Притвориться спящей? Пойти в душ, собраться и уехать? Или сделать это сейчас, пока Кирилл все еще в ванной?
Звуки душа прекращаются, и я начинаю имитировать сон, но спустя секунду понимаю, что не получится. Меня спалит грохочущее под ребрами сердце.
Кирилл выходит из душа в одном набедренном полотенце, щелкает выключателем и комнату озаряет тусклый свет настенных светильников. Я в это время рассматриваю его тело. Оно у него безупречно. Широкие плечи, упругие мышцы на руках и груди, кубики на прессе. О том, что скрыто под полотенцем стараюсь не думать. Судя по саднящему ощущению между ног, там у него точно не как у античных статуй.
Кирилл поворачивается ко мне спиной, подходит к столу, и я замечаю на его плече небольшую татуировку. Несколько иероглифов. Приглядеться не получается, потому что Кирилл поворачивается и смотрит на меня в упор. Рассматривает и молчит.
— Можешь, пожалуйста, подать мне полотенце? Или халат, — киваю на брошенную на полу белую ткань.
Кирилл выгибает одну бровь, но ничего не говорит. Стаскивает со своих бедер полотенце, оставаясь голым и бросает его мне. Я смущаюсь, беру полотенце и быстро встаю, обматывая его вокруг.
Бегу в душ, чтобы освежиться. С полки беру его гель для душа. Те, что стоят на раковине, женские, но их я бы ни за что не взяла. Его гель пахнет сандалом и цитрусами. Чисто мужской аромат, который мне неожиданно приходится по вкусу. Щедро наливаю его в ладошку и размазываю по телу. Волосы стараюсь не мочить, чтобы не пришлось спрашивать, есть ли у Кирилла фен.
Когда выхожу из душевой, долго стою на коврике с включенным в умывальнике краном. Понятия не имею, как к нему выйти. И что говорить. Да и нужно ли говорить? И
