прихожу отдохнуть после тяжелого дня, и меня, члена «Союза 109», обвиняют в жульничестве! Меня, человека из семьи, который защищает вас, червяков, от этих гребанных корпоратов! — он шумно втянул носом воздух. — Как несправедливо, черт подери! Вот было бы нехорошо, если бы об этом кто-нибудь еще узнал…
И в это мгновение дилер пискнул:
— Не надо, чтобы об этом кто-то еще узнал!
Толпа мгновенно потупила взгляд.
— Может, кто-то хочет извиниться передо мной? — якудза поднял взгляд сначала на толпу, а затем опустил ее на трясущегося дилера. — Скажем, по десять тысяч с человека… Тогда, может быть, я бы и забыл об этом досадном недоразумении.
Раздался постепенно нарастающий шепот, а затем на скатерти перед якудза начали появляться скрученные резинкой купюры. Несчастный дилер по белизне лица теперь мог посоперничать с простыней, на которой проводилась игра, и, когда он достал свои десять тысяч, якудза цокнул:
— О нет, с тебя двадцатка. Ты же их не успокоил, черт подери.
Рядом раздался шепот:
— Господин… У меня всего девять тысяч… — в ответ на что раздался звук глухого удара. Якудза, не долго церемонясь, отбросил его в сторону пинком. Раздался скулеж, деньги разлетелись в стороны.
Цыкнув, он прошипел:
— Ну и какого черта ты тогда пришел сюда играть к уважаемым господам? А ну быстро собрал и принес сюда!
Затем, якудза развернулся.
И уставился Сатоши прямо в диод.
— А ты че, особенный?! Уважаемого человека оскорбили, чего ты промолчал?
Диод резко поднялся кверху — Сатоши закатил глаза. Много он таких «уважаемых господ» перевидывал, конечно; это была простая городская крыса, что слишком много выпендривалась, только и всего. Но лишних проблем не хотелось, тем более, что он был на мели, поэтому Сатоши лишь промолчал.
Он проследил за тем, как якудза вразвалочку подошел к нему и возмущенным тоном зашипел:
— Ты же видел, что оскорбляют уважаемого человека, с этим-то окуляром, а! — заглянул он в диод. — Видел же наверняка! Можешь, ты жульничал?! Проигрывал не случайно?! Пытался такого, как я, обыграть?! Да вот только я удачливый, а ты всего лишь сраный киборг! Куча мусора, которая пытается быть чем-то значимой!
Когда ответа не последовало он возмущенно поджал губы.
— Ты че-нибудь скажешь, а?!
Сатоши в ответ шумно выдохнул.
— Ну ты и клоун ебаный.
В следующую секунду, возмущенный подобным, якудза ударил Сатоши в лицо. Это было неожиданно — от такой-то крысы, но удар прошелся по стыку хрома и кожи, поэтому значимого урона не нанес, лишь разодрал этому позеру кожу на костяшках.
Глазной имплант Сатоши недобро защелкал, загораясь красным.
— Мужик, иди отсюда подобру-поздорову нахер.
— Ты не понял что ли, а?!
— Это ты чего-то здесь не понял.
— Ты это видел, а?! — он начал тыкать значком Сатоши прямо в лицо. — Я из «Ичимару-Кью», ублюдок! Я, если захочу, ваш притон тут сожгут! В следующую секунду братки подъедут! Хочешь?! Позвоню! Прямо сейчас! Если ты передо мной на колени не встанешь!
В следующую же секунду якудза замолчал — потому как, безо всяких прелюдий, к его подбородку оказался приставлен пистолет. Сатоши медленно взвел курок.
— Сынок, я не знаю, куда ты пришел… — вздохнул он. — Здесь городских ублюдков не шибко жалуют. Ты с босодзоку дело-то имел, болван?
Вместо ответа поначалу якудза издал непонятный булькающий звук, затем сглотнул — и кадык при этом соприкоснулся с холодной сталью оружия. Глаза у него начали нервно бегать из стороны в сторону.
— Так ты… — Сатоши прижал ствол к глотке сильнее, и вместо осмысленного ответа тот вновь издал череду сдавленных звуков.
— Знаешь, кто такие «Курошиши-дзоку», сынок?
Якудза нервно рассмеялся.
— Да кто ж их не знает-то?.. А ты что, из них? Что-то плаща-то на тебе не видно!
— Плащ мой в стирке, кровью забрызгало, — деликатно ответил Сатоши, заметно поправляя свою фирменную куртку.
Следующая реакция его приятно удивила: вместо дальнейшего пустого разглагольствования якудза медленно поднял руки и нервно выплюнул:
— Ладно, ты можешь идти. Но остальные… мне еще по пять тысяч будут должны.
Толпа испуганно задрожала, не шибко понимая, что происходит.
— Мы работали с такими как вы, — продолжил якудза, шумно сглатывая, — вы парни не промах. М-можешь идти. Только… это, пушку убери.
Очевидно было, что несмотря на свой пафосный и грозный вид, этот придурок перед ним ничего из себя не представлял. Вздохнув, Сатоши бросил:
— Забирай свой выигрыш, сынок, и проваливай отсюда к чертовой матери. А остальное отдай честным людям. Они-то тоже, как ни крути, выиграли и проиграли.
Пушку он так и не убрал.
Возмущенно скривившись, якудза едва заметно кивнул — пистолет под подбородком этому знатно мешал — после чего буркнул что-то нечленораздельное вроде согласия.
— Только давай без резких движений. А то, знаешь, пальцы как-то дрожат.
… и в эту же секунда якудза дернулся.
Но не в попытке вывернуться из ситуации; в его кармане заиграло нечто отвратительно увядающее, словно кто-то пытался сыграть некогда звонкую мелодию на медленно разряжающейся кассете, попутно вбросив это дело в стиральную машинку. В полной тишине эта мелодия играла около минуты, пока, нервным голосом, якудза не бросил:
— Это мой телефон.
Сатоши очень шумно выдохнул и процедил:
— Я тебе чуть башку не снес. Давай бери!
Издав невнятное «ы» в ответ, якудза аккуратно потянулся в карман и достал телефон и приложил к уху.
— Д-да?
— Алло? Танака? Ты у аппарата? — голос Юасы звучал безжизненно.
Сакура с любопытством косился на него, попутно думая, что творилось в другой комнате, где скрылась девка из Кансая.
— Да? Очень хорошо. Мне нужно, чтобы ты нашел одного типа. Он в трущобах. Зовут Сатоши. Вместо лица здоровенная… — он явно задумался, пытаясь подобрать аналогию. — Бандурина. Да, светится оранжевым. Да, или красным, но это только если он злится… Погоди, откуда ты знаешь?
Плюнув на попытки прислушаться, что же творилось в соседней комнате, Сакура окончательно обратил свое внимание на Юасу, потому как с каждым словом его брови поднимались все выше и выше.
Словно почувствовав это, Юаса резко перевел на него взгляд, и Сакура вздрогнул.
— Передай ему трубку, пожалуйста.
С неимоверно глупым лицом побелевший до состояния той же самой скатерти, на которую ранее походил дилер, якудза трясущейся рукой протянул телефон Сатоши и заплетающимся языком промямлил:
— Это т-тебя.
Сатоши нахмурился.
— Так, ладно, сынок. Давай-ка мы с тобой вот как сделаем: выворачивай карманы, оружие и прочую херню бросай на пол. Потом отойди на пару шагов.
Медленно кивнув, якудза прижал трубку обратно к уху и пробубнил:
— Он тут говорит подготовиться, — и, дернувшись, кивнул, после чего нажал на телефоне что-то.
