защитник женской сборной по хоккею, подкралась на цыпочках к сараю и, заглянув вовнутрь, прищурилась. Что-то не очень большое и лохматое активно возилось в углу сарая, разваливая аккуратно сложенные полешки дров.
— Кто здесь? — громко спросила Мария Ивановна и, направив включенный фонарик в сторону возни, второй рукой начала угрожающе размахивать перед собой кочергой.
Круглый и яркий луч света захватил незваного гостя и, ослепив его, сделал недвижимым. Медвежонок-подросток, словно малолетний преступник на допросе, закрывал свою мордочку лапой от светящего в упор фонаря и недовольно, еле слышно, рычал себе под нос.
— Ты кто, не могу понять, собака, что ли? — продолжала «допрос» Марья Ивановна, пытаясь навести «резкость» в своих глазах. Но размытое мутное лохматое существо не сознавалось и продолжало негромко порыкивать от страха.
— Ты, наверное, жрать хочешь? — предположила Марья Ивановна и, выключив фонарик, чтобы не нервировать животное, отправилась в дом за едой.
Порывшись в холодильнике, она нашла кусочек засохшего обветренного сыра, немного колбасы и горбушку чёрного хлеба.
— Бутерброд будешь? — вернувшись в сарай, гостеприимно спросила Марья Ивановна у забившегося в угол лохматого гостя, и, бросив в его сторону сложенные стопкой продукты, саркастическим тоном хамоватой официантки стала перед ним притворно оправдываться:
— Вы уж простите сударь, за столь скудное меню, но мы Вас не ждали и не успели подготовиться должным образом. Вам запить, что-нибудь, принести? Или вы так, всухомятку, пожрёте?
Медвежонок, почуяв аппетитный запах, набросился на еду и, не обращая внимания на пустую болтовню Марьи Ивановны, кряхтя от удовольствия, проглотил угощение за пару жевков. Облизнувшись, он с благодарностью посмотрел на добрую хозяйку и, жалобно заскулив, дал понять, что не отказался бы от «добавки».
— Ишь, ты, чего захотел?! — усмехнувшись, отреагировала на намёк прожорливого незнакомца Марья Ивановна, — Тебе тут не благотворительная столовая и не приют для бродячих собак! Ты ошибся адресом! Здесь живёт скромный, экономный пенсионер, а не наглый и щедрый миллионер, у которого колбаса в огороде растет, и курица золотые яйца несёт. Если хочешь, можешь в сарае переночевать, но утром, я чтобы ноги твоей лохматой здесь не видела. Понял? — строго спросила у медвежонка Марья Ивановна и, не дожидаясь ответа, ушла восвояси.
Утром, вспомнив о ночном инциденте, Марья Ивановна решила проверить, «съехал» ли из сарая лохматый «квартирант» и, возомнив себя хозяйкой дорогого отеля, без опаски, без охраны и без кочерги направилась «выселять» наглого постояльца, ежели тот ещё не успел покинуть пределы её владений.
Шумно отворив скрипучие ворота сарая, Марья Ивановна смело вошла вовнутрь и, приняв позу «барыни» (держа «руки в боки»), нахмурив брови, огляделась по сторонам.
Разбросанные ночью дрова были аккуратно сложены на место, сено — собрано в стог, пол — подметён, а прямо перед ней стоял на задних лапах медвежонок в косынке и фартуке, держа в лапах разнос с хлебом и солью.
— Хорошая собачка! — удивлённо похвалила медвежонка Марья Ивановна и, заметно смягчившись, махнула рукой, — Ладно, можешь здесь жить, раз ты такой хозяйственный. Я в этом сарае испокон веков такого порядка не видела, а ты за одну ночь превратил эту бывшую коровью «гостиницу» в царские покои. От такой чистоты аж глаза с непривычки режет. Может ты не простая собака, а золотая рыбка? И у тебя, вместо разбитого сарая можно попросить не новое корыто, а сразу новый дворец, или ЭРМИТАЖ? — размечталась Марья Ивановна, с грустью осматривая прогнившие стены и крышу обветшавшей постройки. Её взгляд плавно опустился вниз и остановился на продолжавшем покорно стоять перед ней на задних лапах медвежонке, одетом в косынку и фартук, и держащем передними лапами разнос с угощением.
— Артист, а ты где хлеб-то с солью «стыздил», у соседей что ли? — вспрыснув, громко захохотала Марья Ивановна и, покачав головой, вытирая от смеха слёзы, строго предупредила: — У соседей воровать нельзя! Ни хлеб, ни соль, ни газ, — вспомнив про телевизионные новости, сквозь улыбку, зачем-то добавила слово «газ» в перечень запрещённых действий Марья Ивановна и, погрозив пальцем перед носом испуганного зверя, добавила: — Даже ради того, чтобы порадовать свою хозяйку! Понял?
Медвежонок согласно кивнул головой.
— Вот и договорились! — довольно подытожила «мирные переговоры» Марья Ивановна и, отщипнув от каравая маленький кусочек хлеба (в знак вступления в силу их обоюдных договорённостей), обмакнула его в соль и стала, с аппетитом, жевать, при этом ласково поглаживая медвежонка по голове.
На этом, можно было бы поставить в этой истории жирную точку и закончить столь нетрадиционную сказку со счастливым концом — традиционной фразой: «Так и стали с тех пор баба Маша и Медведь вместе жить-поживать, да кашу с мясом жевать»! Но… в любой счастливой истории всегда найдётся тот, кто попытается помешать «хэппи энду» и добавить свою горькую ложку дёгтя в сладкую бочку чужого мёда.
Так произошло и в этой истории.
Завалилась однажды к Марье Ивановне в дом большая медведица, «упала» в кресло, отдышалась и, озираясь по сторонам, трясясь от страха и волнения, заговорила на чистом человеческом языке:
— Не спеши, хозяйка, добрых соседей на помощь звать да злых собак легавых. И тебе от этого пользы никакой не будет, да и я уже сытая. Беду только зря на деревню накличешь, и народ честной погубишь. Меня ты своим криком не напугаешь и из дома не выгонишь, а только разозлишь. А когда я злая, то я, не то, что охотников, я отряд спецназа в полном вооружении порвать могу. До десяти досчитать не успеешь. Ты лучше не нервируй меня, спокойно выслушай и поймёшь, что не враг я тебе, а почти родственник. Лесным Богом тебе клянусь и здоровьем сыночка своего, Медведки, что не трону тебя. И не придётся тебе за сердце хвататься, коль не будешь хвататься за острые ножи да телефоны сотовые, а будешь просто смирно сидеть и внимательно слушать, — басом протараторила большая медведица и, схватив без разрешения со стола трёхлитровую банку с квасом, жадно отхлебнула из неё пару литров.
Утолив жажду, большая медведица смачно отрыгнула и, ловко облизнув свою морду, начала объяснять (присевшей напротив, бледной, как потолок, Марье Ивановне) суть своего визита:
— Не буду ходить вокруг да около и начну с самого главного — кобель твой вовсе не пришлый пёс, а самый настоящий медведь! И имя у него не «Шарик», а «Медведко». А мать его настоящая — Я, а не ты. А ты — коварная женщина, которая воспользовалась форс-мажорной ситуацией, прикормила голодного «парня», приютила, обогрела, приручила, и жить у себя оставила! У-у-у, шельма! — замахнулась на Марью Ивановну лапой медведица и скривила от возмущения свою
