больше мешают человеку обрести многочисленных друзей, чем слишком большие достоинства.
* * *
Иной раз довольно не примириться с высокомерием и чванством, чтобы обратить их в ничто; порой их довольно не заметить, чтобы они стали безвредны.
* * *
Лишь тот, кто глубоко изучил нравы, умеет распознать все приметы, отличающие гордость от тщеславия. Первая высоко держит голову, невозмутима, отважна, спокойна, непреклонна; второе — низменно, неуверенно в себе, трусливо, суетливо и переменчиво. Гордость как бы прибавляет людям росту, тщеславие лишь раздувает их. Первая — источник многих добродетелей, второе — почти всех пороков и дурных дел. Иногда гордость заключает в себе все заповеди господни; в тщеславии кроется подчас семь смертных грехов.
* * *
Жизнь — это болезнь, которую каждые шестнадцать часов облегчают сном, но он — мера временная, настоящее же лекарство одно — смерть.
* * *
Природа пользуется для своих целей людьми словно инструментами, нисколько о них не заботясь; почти так же действуют и тираны: они отделываются от тех, кто им больше не нужен.
* * *
Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди.
* * *
Я не мыслю себе мудрости без недоверия: в священном писании сказано, что источник мудрости — в страхе божием, а я вижу его в человекобоязни.
* * *
Как перемежающаяся лихорадка спасает людей от чумной заразы, так и некоторые недостатки помогают им избежать иных прилипчивых пороков.
* * *
Беда страстей не в том, что они причиняют страдания, а в том, что они толкают на проступки, на гнусности, унизительные для человеческого достоинства. Если бы не это досадное свойство, они имели бы слишком большие преимущества над холодным рассудком, который отнюдь не приносит счастья. Подчиняться страстям — значит жить, следовать благоразумию — значит только длить существование.
* * *
Кто не обладает возвышенной душой, тот неспособен на доброту: ему доступно только добродушие.
* * *
Было бы очень хорошо, если бы люди умели совмещать в себе такие противоположные свойства, как любовь к добродетели и равнодушие к общественному мнению, рвение к труду и равнодушие к славе, заботу о своем здоровье и равнодушие к жизни!
* * *
Не тот печется о благе больного водянкой, кто дарит ему бочку вина, а тот, кто излечивает от жажды; примените это к богачам.
* * *
И дурные люди совершают иногда хорошие поступки: они словно хотят проверить, впрямь ли это так приятно, как утверждают люди порядочные.
* * *
Доживи Диоген[42] до наших дней, ему пришлось бы сменить свой фонарь на потайной.
* * *
Скажем прямо: счастливо живет в свете только тот, кто полностью умертвил некоторые стороны своей души.
* * *
Богатство со всеми его пышными декорациями превращает жизнь в некий спектакль, и как бы ни был порядочен человек, живущий среди этих декораций, он в конце концов невольно становится комедиантом.
* * *
В природе каждое явление — запутанный клубок, в обществе каждый человек — камешек в мозаичном узоре. И в мире физическом, и в мире духовном все переплетено, нет ничего беспримесного, ничего обособленного.
* * *
Если бы жестокие истины, горестные открытия, изнанка жизни общества — словом, все, что составляет опыт сорокалетнего светского человека. — стали известны тому же человеку в двадцать лет, он или впал бы в отчаянье, или намеренно предался бы пороку. Однако существуют люди возвышенного разума, пусть немногочисленные, которые, достигнув зрелого возраста, все узнали, все постигли и тем не менее отнюдь не развращены и не слишком несчастны. Благоразумие прокладывает их добродетели путь сквозь всеобщую развращенность, а сильный характер в соединении с широким и просвещенным умом возносит их над скорбью, внушаемой людской порочностью.
* * *
Хотите узнать, до какой степени искажает природу человека положение, занимаемое им в обществе? Понаблюдайте за людьми после того, как они уже много лет пользовались этим положением, то есть в старости. Хорошенько вглядитесь в старого царедворца, судью, чиновника, лекаря и т. д.
* * *
Человек без твердых правил почти всегда лишен и характера: будь у него характер, он почувствовал бы, как необходимы ему правила.
* * *
Можно побиться об заклад, что любое ходячее мнение, любая общепризнанная условность глупы: в противном случае они не были бы общепризнаны.
* * *
Признание ценнее известности, уважение ценнее репутации, честь ценнее славы.
* * *
Нередко все душевные силы человека проявляются только под напором тщеславия. Прикрепите к стали дерево — получится копье; прикрепите к дереву два пера — получится стрела.
* * *
Слабовольные люди — это легкая кавалерия армии дурных людей; они приносят больше вреда, чем сама армия, потому что все разоряют и опустошают.
* * *
Иные вещи легче возвести в закон, чем узаконить в общественном мнении.
* * *
Известность — удовольствие быть знакомым тем, кто с тобой незнаком.
* * *
Мы с радостью готовы разделить приязнь наших друзей к тому, кто сам по себе нам безразличен, но редко когда сочувствуем даже самой справедливой ненависти.
* * *
Такого-то люди боялись из-за его талантов и ненавидели за добродетели. Они успокоились, только до конца поняв, что он за человек. Но сколько времени понадобилось, чтобы оценить его по справедливости!
* * *
Ни в своей физической жизни, ни в жизни общественной человек не должен притязать на то, на что он неспособен.
* * *
Глупость не была бы подлинной глупостью, если бы не боялась ума. Порок не был бы подлинным пороком, если бы не питал ненависти к добродетели.
* * *
Неверно утверждение (высказанное Руссо[43] вслед за Плутархом[44]), будто чем больше человек думает, тем меньше чувствует. Верно другое: чем больше он рассуждает, тем меньше любит. На свете мало людей, которых можно было бы назвать исключением из этого правила.
* * *
Люди, которые в любых вопросах ссылаются на общественное мнение, напоминают актеров, играющих плохо потому, что у публики дурной вкус, а им хочется сорвать аплодисменты; между тем иные из них могли бы играть хорошо, будь у публики вкус поутонченней. Порядочный человек старается играть свою роль как можно лучше, не думая при этом о галерке.
* * *
Стойкость характера порою приносит человеку такие радости, которые превыше всех благ судьбы. Пренебречь золотом — это все равно что свергнуть короля с трона: очень острое ощущение!
* * *
Иной раз терпимость доходит до такого предела, что ее скорее назовешь глупостью, нежели добротой или великодушием. Г-н де Ш* так терпим, что мне он просто смешон и напоминает арлекина, который твердит: «Ты дал мне затрещину? Ну что ж, а я все еще не рассердился!». У человека должно хватать ума на
