— Это потому, что оно растет, — пояснил Себастьян. — Оно никогда не перестает расти. Думаю, оно будет продолжать до тех пор, пока не выпьет все озеро до дна. К тому времени оно станет совершенно огромным. Его вершина пронижет облака и дотянется до луны… и я даже не представляю, что может случиться к тому времени. Но предчувствую, что ничего хорошего.
Мы устроились в развалинах пекарни. Вывеска у нее была сделана в виде ухмыляющейся хэллоуинской тыквы. Дом покосился из-за упирающегося в него огромного корня и наклонился на тридцать градусов. Мебель, опрокинувшаяся при толчке, сгрудилась у правой стены. Порывшись в этом хаосе, Себастьян до-был для нас матрасы, одеяла и банки с миндальным печеньем. Нам пришлось разбить наш лагерь под открытым небом, потому что половина крыши была сорвана. Мне нужно было разработать план спасения бабушки Кэти, но в голове у меня было совершенно пусто. Присутствие Себастьяна мешало думать.
Себастьян уныло хрустел печеньем, не пытаясь скрыть своего отвращения. Синий пес, принявшийся за угощение с присущей ему прожорливостью, едва не застрял головой в банке. У меня же совсем не было аппетита. Вечерело, и поскольку городское освещение вышло из строя, мы очутились в кромешной темноте, в которой постоянно чудилось чье-то невидимое присутствие.
Через некоторое время мне послышался внятный сосущий звук, как будто кто-то шумно тянул молочный коктейль через соломинку.
— Это сок струится по корням, — прошептал синий пес. — Дерево всасывает воду из озера, и она булькает в сосудах ствола.
Он пытался разрядить атмосферу, и я была ему за это благодарна, хотя получалось у него не очень удачно.
Потом я услышала смех — где-то высоко над нашими головами, в листве дерева. Очень странный смех, даже не совсем похожий на человеческий. Вслед за ним послышался тихий шепоток. Я уже готова была сложить руки рупором и крикнуть: «Эй, вы! Что вы творите там, наверху? Вам не кажется, что уже пора спускаться?»
Но что-то удержало меня — неосознанное чувство, что это может вызвать катастрофу. Признаться, мне совсем не понравились интонации этого смеха, насмешливые и немного жестокие. Обычно так смеется тот, кто готовится зло пошутить.
Мне было холодно, и я поплотнее завернулась в свое одеяло.
Мне приснился ужасный сон. Себастьян сидел на корточках около костра, его лицо и руки были выпачканы жиром. Он жадно поедал кусок жареного мяса, урча, как изголодавшийся хищник. Заметив, что я проснулась, он протянул мне плохо прожаренный окорок со словами: «Держи, ешь скорее, пока не остыло».
И я поняла, что Себастьян убил синего пса, чтобы сожрать его.
«Я давно хотел это сделать, — усмехнулся мой бывший возлюбленный. — Не стоило так тянуть. Теперь он состарился, и его мясо стало жестким. Настоящая подошва!»
Я проснулась с криком, и когда Себастьян протянул ко мне руку, чтобы успокоить меня, я шарахнулась от него назад.
Он пожал плечами и скрючился в своем углу с вытянувшимся от огорчения лицом. Я обозвала себя кретинкой. Что за дурацкий сон?
Мне окончательно стало ясно, что всякое доверие между нами было разрушено его предательством и что нам теперь непросто будет снова нормально общаться.
Синий пес подполз поближе, прижался к моему боку, и мне наконец-то удалось заснуть.
Ранним утром, когда я открыла глаза, оказалось, что в пекарне я осталась одна Себастьян и синий пес куда-то пропали. Я тут же вскочила на ноги, вспомнив свой ночной кошмар. Неужели…
Я бросилась бежать как сумасшедшая, спотыкаясь о камни. Наконец какие-то странные звуки привели меня на берег озера. Там сидели Себастьян и синий пес — неподвижно, бок о бок, уставившись на черную воду. Себастьян блаженно улыбался, широко распахнув глаза, а пес ритмично покачивал головой, свесив из пасти язык На обеих их физиономиях разлилось выражение полного идиотизма, как у слабоумных. Подойдя поближе, я наконец увидела, на что они смотрели с таким вниманием. Пять или шесть рыб выставили головы из воды и пели! Да-да, вы прочитали правильно: рыбы пели странными тонкими голосками, детскими, но довольно приятными, старательно выводя негромкую протяжную мелодию без слов, которая тут же проникла мне в уши и заполнила всю голову. Сначала она парализовала мои мысли, логом мне стало казаться, что я понимаю ее смысл. Приглашение на праздник, что-то в этом роде…
Я резко выпрямилась. Это же ловушка! Схватив с земли камень, я с шумом швырнула его в воду. Рыбы с громким всплеском нырнули обратно в глубины озера.
Себастьян и пес недовольно встряхнулись, словно разбуженные ото сна.
— Эй! — запротестовал парень. — Ты что делаешь? Это было так здорово — они нам рассказывали всякие вещи…
— Точно, — поддакнул пес. — Очень приятные вещи.
— Это какие же? — огрызнулась я, защищаясь.
— Они велели нам как можно скорее забираться на дерево, — объяснил Себастьян, по-прежнему широко улыбаясь. — Карабкаться по ветвям до самой вершины.
— Да-да, — подхватил пес, — до самой вершины. Там нас ожидают всякие чудеса. Дерево убережет нас от всех опасностей, которые поджидают нас. Оно позаботится о нас. Дерево нас любит.
Это происшествие произвело на меня очень неприятное впечатление. Я опять едва не стала жертвой гипноза. Мне это совсем не нравилось. Сидя около угасающего костра, я настороженно прислушивалась, одновременно вглядываясь в развалины Оберты. И вот то, чего я больше всего боялась, случилось: вдали послышался протяжный волчий вой.
— Они нас нашли, — прошептал рядом Себастьян. — Вот дьявольщина… Я надеялся, что им понадобится больше времени, чтобы добраться сюда от аэропорта. Знаю я их повадки: они уже начали окружать нас.
— И сколько их, по-твоему? — спросила я, чувствуя, как у меня пересохло в горле.
— По запаху я бы сказал — около сотни, а то и больше.
— Так много?
— Ну да. В заповеднике нас было значительно меньше, но потом ряды стаи пополнили превратившиеся в оборотней туристы.
Я вскарабкалась на вершину полуобвалившейся стены, чтобы осмотреть окрестности. Все впустую — окружающие городок поля заволокло утренней дымкой.
— Только не надо иллюзий, — произнес Себастьян у меня за спиной. — Не рассчитывай, что я смогу заступиться за вас. Они меня не послушают. Для них я — предатель, потому что упорно пытаюсь вылечиться и сохранить человеческий облик.
Я спустилась со своего караульного поста. Меня постепенно охватывал страх. Пройдет немного времени, и за каждым углом нас будет поджидать затаившийся волк. Я лихорадочно обдумывала пути к спасению, но ничего разумного не приходило в голову.
— А твой грузовичок? — предположила я. — Если рвануть на полной скорости, может быть, мы сможем прорвать заслон?
— Можешь не рассчитывать, — пробурчал синий пес, с трудом прокладывая себе путь через завалы обломков. — Я только что его проверил. Оборотни уже успели разодрать в клочья шины и пробить бак с горючим. Грузовик никуда не годится, а это зверье уже совсем рядом, на окраинах города.
