желудок, быстро разбегалась по венам.
Я, человек практически не пьющий, решил забыться алкоголем, словно запойный пьяница.
Признаюсь, я пил и жалел себя — мой дух амбициозного, дерзкого журналиста напрочь исчез, разум подчинили бредовые мысли и пугающие чувства.
— Быть может, я скоро умру! — кричал я заплетающимся языком в пустоту. — Чувствую, что скончаюсь, и никто даже глазом не моргнёт, потому что никого не волнует смерть полоумного писаки! Всё это из-за вас, мсье Натан Хейм, из-за вас!
— Перестаньте паясничать, мсье Рууд, — знакомый хрипловатый голос пронзил меня и одновременно пробудил от забытья.
Натан Хейм стоял перед моим столом, всматриваясь в меня, как в зеркало. Вероятно, ему казалось, что я тяжелобольной человек с полностью разрушенным душевным равновесием: слишком уж странно я ходил взад-вперёд на подгибающихся от слабости ногах.
— Что вам от меня нужно? — жалобно спросил я.
Натан Хейм улыбнулся, ведь я сам позвонил ему и назначил срочную встречу.
— Вы неважно выглядите, друг мой, — заговорил он с искренней заботой в голосе. — Вам ничего не требуется?
— Требуется! — нервно закивал я. — Требуется ваше объяснение, почему со мной происходят необъяснимые загадочные вещи? Это связано с вами, с вашим появлением в моей жизни!
Сначала я гневно кричал, но душевные силы вдруг иссякли, и я рухнул в кресло, тихо пробормотав:
— Кто вы, может быть, сам Люцифер? Прошу вас немедленно объясниться!
— Никакой я не Люцифер, — со вздохом проговорил Натан Хейм. — Я понятия не имею и сам был бы рад понять, друг мой, что с вами происходит. Но, если вы утверждаете, что я тому виной, спорить не стану. Возможно, дело в знаках, которые привели меня к вам.
Я сходил с ума, мне казалось, что всё это — жуткий сон, что я вдруг оказался где-то за пределами реальности, в пучине сверхъестественности. Боялся ли я этого человека? Пожалуй, да. Но непонятно почему. С недовольным видом я тихо промямлил:
— Опять эти ваши знаки! Что за мерзкие знаки? Вы ответите, наконец, что вам от меня нужно?
Не споря, Натан Хейм спокойно ответил:
— Друг мой сердешный, я очень прошу вашей помощи, но для начала расскажу вам свою историю, всё от А до Я. Позволите присесть?
— Да садитесь уже! — махнув рукой в сторону кресла, воскликнул я. — Ну, рассказывайте скорее! С самого начала! Клянусь, я хочу знать, когда уже закончится этот кошмар!
Натан Хейм сбросил с себя дорогое пальто, кажется, оно было от Hugo Boss, причём сшитое на заказ. Пальто прекрасно сидело на нём, гармонируя с лакированными туфлями от Berluti. Я всегда мечтал о таких туфлях, но лишь посматривал на них сквозь магазинную витрину, как на что-то недостижимое и умопомрачительно дорогое.
Господин Хейм задышал часто, прерывисто. Прежде чем начать своё повествование, он попросил:
— Вы не могли бы угостить меня стаканом воды? Я всё-таки торопился на встречу с вами и затратил много энергии. Мне бы отдышаться и утолить жажду, знаете ли…
Я с досадой бросил взгляд на него. Он сидел ровно, выпрямив спину и положив руки на ручки кресла.
— Конечно, — процедил я сквозь злобно стиснутые зубы.
Быстро схватив со стола стеклянный графин с водой, я наполнил стакан до краёв.
— Может, вы ещё чего-то изволите? — как можно вежливее спросил я.
— Хотелось бы ещё подышать свежим воздухом, — деликатным тоном отозвался он. — Не могли бы вы приоткрыть окно?
Меня так и подмывало шарахнуть кулаком по столу, но я сдержался и выполнил просьбу странного посетителя — настежь распахнул створку окна.
Меня трясло от лихорадочного нетерпения, так хотелось скорее услышать объяснения господина Хейма.
Но в кабинете царило молчание.
Заметно было, что мой гость весь погружён в глубокое тягостное раздумье. Я сел на подоконник, закинул голову назад так, что она упёрлась в оконное стекло, и скрестил руки на груди.
Натан Хейм заговорил прерывающимся, тяжёлым, надрывным голосом, словно кто-то сдавливал ему не только горло, но и сердце.
— Жизнь осчастливила меня замечательным подарком — встречей с прекрасной девушкой по имени Авелин Гишар, — немного помолчав, сказал он, — девушкой, которая заставила меня любить рассветы и закаты. На протяжении всей своей жизни я принимал их, как нечто само собой разумеющееся, потому что я думал, что увижу ещё множество рассветов и закатов: десять… сто… тысячу…
Каждая пауза, которую он делал в конце предложения, производила двойственное впечатление. Чувствовалось, что за его словами скрывается боль, тоска и что-то ещё более страшное.
— Ей было двадцать пять, когда мы встретились, — на этих словах лицо Натана Хейма просияло, видимо, он вспоминал первое знакомство с Авелин. — Мой друг и его супруга поспособствовали знакомству с мадемуазель Гишар, пригласив её и меня на совместный ужин. И вот впервые я увидел эту неземную лёгкую женщину в ресторане. Когда она скользила мимо столиков, за ней тянулась золотая теплота, напитывающая всё вокруг кристалликами счастья…
При воспоминании о моментах, связанных с Авелин Гишар, глаза Натана Хейма прямо-таки лучились. Казалось, ведя свой монолог, он видит эту женщину так явственно, что готов протянуть ей руку.
— Думаю, в моём взгляде тогда читалось, что она — моя, что я в один миг сделал её своей. Чёрт возьми, до сих пор ни в одной сказке не было такого поворота, чтобы принц и принцесса столь сильно и навсегда влюбились с первой улыбки, с первого взгляда. Она сидела так близко ко мне, на расстоянии вытянутой руки, а я задыхался, словно обречённый на смерть, терзаемый агонией, ждущий своего последнего часа.
Мсье Хейм говорил задумчиво, но со скрытой страстью. Его длинные пальцы теребили запонку на левом рукаве. «А запонки-то на нём от „Гуччи“! — подумал я, заметив логотип знаменитого бренда. — Выходит, мой посетитель не так-то прост!»
Впрочем, работа журналиста научила меня не только подмечать детали, но и не доверять им. Доводилось мне встречать людей, разодетых в пух и прах и разъезжающих на дорогих автомобилях, а в итоге эти господа оказывались бедняками с кучей долговых обязательств.
— И что же дальше? — с детским нетерпением спросил я.
— Что дальше? — улыбаясь, повторил мой вопрос господин Хейм. — Мне были безразличны блюда, которые приносил официант, я любовался силуэтом Авелин и слушал, как в душе у меня раздаётся тонкий звон. После ужина жена друга сослалась на усталость и лёгкое недомогание, хотя, полагаю, она схитрила, желая не мешать зарождающимся чувствам, и нарочно оставила нас с мадемуазель Гишар наедине. Вскоре и мы с Авелин покинули ресторан и, дожидаясь такси, вдвоём смотрели на острый серп луны, осыпавшей чёрное небо золотыми бликами, похожими на рыбью чешую. Какой это был восхитительный вечер! Я пытался найти предлог, чтобы снова встретиться с Авелин. О, какое это было
