оставил его и стал разглядывать стену с цветочками. И тут же наступил на что-то липкое. Это был кусок пластилина. И откуда он здесь взялся? Забрав и его, я заметил в этих цветочках что-то знакомое. Ну конечно! Точно такие же были нарисованы на пластинках, которые мне показывал Коля. Я вспомнил, какие два цветочка соответствуют более темным на пластинке, и нажал на них одновременно. Как ни странно, они легко поддались и въехали в стену, а ко мне выскочил выдвижной ящик. В нем лежали два предмета: документ и связка ключей. Очевидно, мне удалось найти секрет Геннадия Рыбченко и Людмилы Ториной.
Текст документа меня ошеломил. Это был контракт, заключенный между Олегом Артюховым, владельцем театра, и Геннадием Рыбченко. В нем было сказано, что Артюхов не смог выплатить Рыбченко сумму, выигранную в пари насчет трюка «Бегство от пропасти». Поэтому для покрытия долга Артюхов передал фокуснику в собственность половину театра. Также он отдал ключи от всех помещений театра. Внизу контракта стояли подписи обоих сторон.
Как я и предполагал, на связке среди прочих ключей находился и ключ от черного хода. Но я был уверен, что нашел его первым. Сейчас документ имел гораздо более важное значение. Мне нужно было срочно с кем-то поделиться.
Стоило мне выбраться из подвала, как снова заработала система оповещения:
– Александр Соколов, – сказал голос Георгия, – срочно зайдите ко мне в проекторную. Есть новая информация.
Проходя через вестибюль, я столкнулся с Николаем и рассказал ему о своих открытиях.
– Так это же великолепно! – отреагировал он. – Значит, нынешнему владельцу театра, потомку Артюхова, на самом деле принадлежит только его половина. А вторая – наследнику Рыбченко. И без его согласия здание снести невозможно. Нужно быстро вычислить, кто это такой, – и он умчался.
Глядя Торину вслед, я подумал, что он наверняка не имеет отношения к похищению, раз так радостно ухватился за эту возможность спасти театр. Но мне нужно было торопиться, меня ждал Георгий.
Как только я переступил порог проекторной, Огромов протянул мне клочок бумаги. Это был журналистский пропуск Марты Нагиной, который висел у нее на шее. Сейчас он был слегка вымазан в побелке, что сразу вызывало ассоциации с грязным полом в подвале.
– Откуда вы его взяли? – спросил я.
– Борис нашел его сегодня. Он хотел показать вам, но не смог найти, поэтому попросил меня передать.
– А где он его нашел?
– Он не сказал, – пожал плечами Георгий. – Сейчас Борис уже ушел домой, так что спросить вы его сможете только завтра. В любом случае, я рад, что ваше расследование продвигается.
Я не успел ответить, так как в этот момент вошел майор Египтин и с порога заорал:
– Саня, вот ты где! А я звонил тебе несколько раз, у тебя телефон недоступен, поэтому я решил приехать лично.
– Наверное, в подвале нет сигнала.
– А зачем ты в подвал полез?
Я кашлянул и красноречиво посмотрел на Огромова. Тот понимающе кивнул и оставил нас наедине. Я тут же рассказал Рамзесу обо всех событиях сегодняшнего дня. Он некоторое время подумал, а затем изрек:
– История очень запутанная. У тебя есть какие-нибудь предположения?
– Думаю, да, – кивнул я. – Если верить Огромову (а не верить ему у меня нет оснований), то ключ от черного входа был сделан на машине «МастерКлюч» приблизительно неделю назад, причем это единственная копия. Кто-то перехватил письма, которые Марта отправила Соне и стер их с Сониного компьютера (а может быть, что они просто не дошли до Сони из-за сбоя в почте). Затем этот человек отправил Марте ключ, якобы от имени Сони. Когда мы с Мартой вошли в театр, она заперла дверь. Похитив Марту, злоумышленник мог покинуть театр только в том случае, если у него был ключ от черного хода. Если нет, то он до сих пор в театре, а постороннего никто не заметил. Ключ Марты у меня, а все остальные – у их хозяев. Это значит, что похититель – один из обладателей ключей.
– А связка, которую ты нашел? – возразил майор.
– Я уже думал об этом. Во-первых, мне кажется, что я нашел эту связку первым. Даже если я ошибаюсь и кто-то воспользовался ключом со связки, чтобы выйти, то он должен был положить связку на место в подвал. А, сделав это, он не смог бы запереть за собой дверь, когда вышел.
– Логично. А что, если похититель сделал копию ключа в любой мастерской?
– Все четверо подозреваемых утверждают, что свой ключ не теряли. А значит, сделать копию мог только один из них. То есть это если и не похититель, то его сообщник. А сообщнику незачем вертеться в театре во время похищения.
– Пожалуй, ты прав, – вздохнул Египтин, – преступник один из этих четверых. Но кто?
– Пока не знаю, – пожал плечами я. – Когда ты проверишь их алиби, можно будет о чем-то говорить. Пока вне подозрений только Огромов, его алиби подтверждаю я сам.
– А что с этим лысым?
– Похититель отправил его следить за Мартой, а также украсть чертежи из архива. Этого типа нам нужно поймать в первую очередь, Рамзи. Кстати, странно, что вскоре после похищения в архив звонил кто-то еще и спрашивал про эти чертежи. Либо это простое совпадение, либо…
Я надолго задумался. Рамзес некоторое время смотрел на меня, затем произнес:
– Саня, у тебя был трудный день, а сейчас уже поздно. Иди домой, отдохни, а завтра возобновишь поиск с новыми силами.
Я поблагодарил его и направился домой. Когда я уже проваливался в сон, моей последней мыслью было: «Марта, я спасу тебя, чего бы это мне не стоило».
День второй
Глава 6. Борис
Итак, наступил уже второй день, а я до сих пор ни на шаг не приблизился к разгадке. Может быть, сегодня мне повезет больше. Хоть я и подошел к театру рано, возле него уже толпились люди. Ко мне подбежало сразу несколько журналистов:
– Как вы думаете, кто похититель?
– Правда ли, что жертва состояла в любовной связи с одним из подозреваемых?
– Где сейчас находится Марта Нагина?
– Без комментариев! – неизменно отвечал я, пробиваясь сквозь толпу.
Первое, что бросилось мне в глаза, был похоронный венок, стоящий в вестибюле. Подойдя поближе, я увидел на нем ленточку с надписью «К чему плакать на похоронах, если отменить снос гораздо проще?». Интересно, какой псих развлекается подобным образом? Или это очередной ход похитителя?
Подбежав к проекторной, я обнаружил на двери плакат. В тексте говорилось, что Борис – настоящий герой, которому суждено спасти несчастную Марту. Якобы
