не стал заострять на этой повседневной картине внимание и сам уже, попутно сняв обувку, прошмыгнул на кухню.
Над столом висел до ужаса точный портрет какого-то старичка лет семидесяти, с самым наиточнейшим и четким изображением каждой выемки и складины лица, с морщинами и шрамами. И вроде все хорошо и стоит отдать дань должного художнику, но эта картина выглядела на столько страшно из-за своего напыщенного реализма, что в голове у главного героя ненароком пронеслась фраза "Ничего в мире нету страшней чем человеческое лицо". Но встретив после этого нежную улыбку Лиза, прошлая мысль как-то затерялась в искренности и доброте ее. Она пригласила его за стол.
На слегка потрепанной скатерти величественно разместилась большая тарелка с борщем и совсем маленькое блюдо с черным и уже изрядно иссохшим хлебом. Первым делом он принялся жадно поедать предложенное ему первое, но, к сожалению, оно оказалось без мяса, хотя не евший ничего как уже один день Юрий этого даже не заметил. Хозяйка видно была рада такому аппетиту гостя, и позволив себе спросить на сколько вкусно, получила ответ, что со вчерашнего утра в их доме перестали раздавать талоны на еду. Но ответ выглядел не язвительно, а даже крайне добродушно и просто, от чего в оном нельзя было усмотреть злобную черту, а тем более нахальство. Юра на столько сильно был занят едой, что даже забыл о кирпиче с письмом. А в это время через две стены одной и той же квартиры доносились дикие фырканья и крики, далеко ушедшие от человеческого языка и возвратившиеся к животному жаргону.
–А кто это на картине?– спросил Юра, вновь ощутив что-то не под его силу страшное и ужасное в висящем над ним портрете.
–Это мой дед.– было видно что она хотела сказать дедушка, но от чего-то сконфузилась. Я крайне редко вижу его, вот он и решил подарить нам свой портрет, чтобы мы его не забывали. Он… он живет в другой части города.
–Видно твой дедушка очень хочет, чтобы ты его не забывала, если он подарил тебе такой точный портрет, можно сказать даже фоторобот.
–А это– как взволнованно и нерешительно произнесла девушка. Просто он большой любитель реализма.
–Я не знаю как ему, но мне, правду говоря, немного жутковато смотреть на эту картину карандашом.
–Я в этом тоже нахожу что-то устрашающее, если можно так сказать. Где бы ты не была он все время смотрит на тебя и не спускает глазу– и вправду портрет был выполнен такой, что постоянно наблюдал за тобой где бы ты не находился, и даже Юрий сидящий совсем под ним чувствовал на себе пристальный взгляд со стены. Но с этим можно смирить, сложно, но все же можно. Вот если бы ты это сейчас не заметил, так я быть может вообще и не вспомнила о нем.– приятно улыбнулась Лиза.
После того как она закончила их разговор, а если быть точней, после того как он решил его не продолжать, из балкона выскочила огромна, мужицкая рука, держащая в своей твердой хватке того самого ребенка, которого только что видел Юра. Ребенок плакал и кричал так, как это умеют делать малые дети запуганные и загнанные в угол. Он кричал так громко и так душетрепательно, что никому не было его жалко. Но еще более неистово и громко кричал отец семейства из него просто-напросто вырывались фырканья и гавканья, в нем перестала существовать человеческая речь. Мать предалась тем же утехам.
–Опять?
–Опять.
–И так каждый раз… Интересно, они могут прожить хоть день без этого?
–Не знаю. Порою мне кажется что они только ради этого и рожают детей. Хотя оно так и есть. У тебя наверное какое-то дело ко мне?– еще с того момента как она застала его на пороге, ей бросился выступающий из кармана кусок кирпича, и похоже от вежливости решила подождать от гостя первого шага, но не выдержав ноту разговора, она проявила фамильярность и начала первая. Гость был не против.
–Вот– протянул он ей кирпич. Сама знаешь проблема у меня с этими письмами, хорошо хоть ты есть, а то и не знал что делать.
–Я тоже не знаю чтобы ты делал– доброжелательно улыбнулась ему, после чего прильнула к письму. И хотя в нем было всего-то пару строчек, но она разглядывала их в течение минут пяти то ли не понимая что написано, то ли негодуя и не веря написанному.
Минуты тишины прервал еще более пронзительный крик мальчика теперь уже слетевшего вниз, в следствие броска отца. Ребенок полетел вниз головой и ею же вонзился в огород, издав на последок тихий хлипок, а после молчание.
–Вау! Ты смотри, он его отпустил!
–Правда? Да, вижу что правда. Это у них первый раз, раньше такого не было.
–Наверное стоило ожидать такого исхода, но все равно как-то неожиданно.
–И не говори. Ладно хватит с этим– быстро отрезала Лиза. тут в письме говорится… Ты только не нервничай, но тут сказано что у тебя Гепатит С.
–Знаешь что это такое?– спокойно пролепетал Юра.
–Нет, не знаю.– взволнованно и почти плача произнесла Лиза.
–Наверное к врачу надо сходить, пусть он мне и расскажет что это. Ты как думаешь?
–Да, да, непременно иди к нему. Только подожди немного. Сейчас, сейчас я приду– после этих слов хрупкий, женский силуэт растерянно выскочил из кухни и исчез в коридоре.
Во времена мимолетного одиночества Юра прильнул к окну и начал разглядывать падшего мальчика, как-то еще недоумевая над происходящим. Он конечно догадывался что так рано или поздно произойдет, но при этом никак не мог поверить в содеянное. Все произошло слишком быстро и стремительно, от чего мальчик торчащий в земле выглядел чудно и даже был похож на чудо. Но в этом не было ничего ужасного, многие жители города уже сталкивались с этаким феноменом и он им приелся. Тут была точно такая же ситуация, не смотря на свое доброе сердце, Юрий не почувствовал в себе ничего из того что называется состраданием, ибо здесь оно не могло иметь место даже у самого доброго человека. Данный момент всем приелся на столько, что это стало нормой, о которой не задумываешься, точно так же как отрезая от котлеты совсем малую часть ножом, мы не задумываемся что это чья-то нога или голова, что это чей-то сын или чья-то мать. Ведь это норма, а значит и не зло.
Старик заметил торчащие из земли ноги и
