и самому не выказывать любопытства относительно чужих тайн{20}. В самом деле, в погоне за богатством пополан мог полагаться только на собственные силы. «Не занимайся торговым делом, если ты в нем не разбираешься, — говорит Морелли, — делай то, что ты умеешь, а всего остального остерегайся, дабы тебя не обманули»{21}.
Кардинальные перемены претерпело в пополанской среде Италии отношение к богатым горожанам и их деятельности. «Флорентиец, который не является купцом, — утверждает один историк XV в., — который не путешествовал по свету, не видел чужие народы, а затем не вернулся во Флоренцию с состоянием, — это человек, не пользующийся никаким почетом»{22}. Торговлю сукном в этом городе считали «благородной» — эпитет, который в других западноевропейских странах применяли тогда лишь в отношении дворянских занятий — охоты, турниров и пр.
Изменяется вся шкала религиозных и этических ценностей. Об этом красноречиво говорят стихи, написанные автором известной хроники, флорентийским купцом Дипо Компаньи. В них «дается совет, как следует вести себя купцу:
Быть честным и вести себя степенно,
Предвидеть все он должен непременно.
Все исполнять, что обещал, пусть тщится,
Изящным и красивым быть стремится.
Как требует торговля мировая,
Дешевле покупать, дороже продавая.
Любезным быть, не гневаться напрасно,
Ходить во храм, на бедных не скупиться.
Что дорожает, продавать немедля,
Игры и роста всюду сторониться,
Совсем их избегая, сколько можно.
Счета писать так, чтоб не ошибиться{23}.
Основные рыцарские добродетели: храбрость, мужество и стремление к подвигам, служение прекрасной даме — совсем не упоминаются, изящество и красота — отступают на второй план. Одной из главных добродетелей становится умение наживаться, «дешевле покупать, дороже продавая». Джованни Морелли приступает к воспоминаниям с целью «воздать почесть и похвалу доблестной, доброй и святой жизни как нас самих, так и потомков, которых господь дарует нам»{24}. Им движет также стремление показать «подлинно древнее происхождение» рода, к которому он принадлежит. Однако Морелли гордится своим родом не потому, что он знатен: его предки, поселившиеся во Флоренции примерно за 300 лет до его рождения, были людьми, не имевшими состояния. Некий Каландро занимался окраской сукон; его потомки, постепенно включая в круг своих операций также ростовщичество, сукноделие, торговлю, все более богатели «с помощью бога и благодаря своему немалому уму»{25}. С восторгом рассказывает Морелли об отце, многократно увеличившем имущество и достойном поэтому «высшей славы»: «…все его смелые, полезные, мудрые и добрые сделки… столь значительны и так искусно проведены, что мой ум не в состоянии уразуметь это», — заявляет он{26}.
Гордость звучит и в рассказе Бонаккорсо Питти о том, как он благодаря своей сметке оказался «весьма счастлив… в самых что ни на есть рискованных товарах, т. е. в лошадях и вине»{27}: купив в Париже 110 бочек бургундского вина и узнав вскоре, что в одну ночь вымерзли все виноградники Бургундии, он спешно отменил приказ управителю о продаже вина по обычной цене и продал его позднее сам, повысив цену и заработав на этом 400 золотых франков. В глазах многих современников заслуживал уважения и человек, который приобрел или сохранил состояние посредством хитроумных уловок. Писатель и политический деятель XIV в. Франко Саккетти повествует, как «весьма предприимчивому купцу» удалось избежать обложения имущества налогом благодаря тому, что он распустил слух о своем разорении. «Я считаю его достойным вечной памяти, — заключает Саккетти, — как дельца, проницательного во всех отношениях»{28}. Это перекликается с откровенными рассуждениями Морелли о том, каким образом эффективнее уменьшить налоговое бремя: «Никогда не хвастайся большими доходами, большим богатством. Делай обратное: если ты нажил тысячу флоринов, говори, что [нажил] пятьсот… Не обнаруживай [их] своими расходами: если ты владеешь десятью тысячами флоринов, веди такой образ жизни, как если бы имел пятьсот, и показывай это своими словами, своей одеждой и одеждой своей семьи, образом жизни, слугами и лошадьми… Никогда не признавайся никому — ни родственнику, ни другу, ни компаньону». И далее: «Сетуй всегда на тяжесть налогов: говори, что ты не должен был бы платить и половины, что у тебя долги, большие расходы, обязательства, оставленные твоим отцом, что ты понес убыток в торговле»{29}.
В то же время у многих пополанов типичное для средневекового бюргера представление о скромном, соответствующем его положению образе жизни вытесняется жаждой роскоши. С этой целью подчас заключаются выгодные браки. Алессандра Мачинги, вдова изгнанного в 1434 г. из Флоренции и потерявшего имущество Палла Строцци, в письме сыну с радостью сообщает об обручении своей дочери Катарины с богатым купцом, владельцем шелкодельческой мастерской Марко Паренти. Значительную часть письма составляет детальное описание подарков, сделанных Марко невесте; «так что когда она покинет дом, на ней будет наряд стоимостью более чем 400 флоринов». Само же отношение Катарины к предстоящему браку не интересует мать. «Я не знаю, довольна ли девушка», — замечает она мимоходом{30}. Впрочем, целью брака могло быть также упрочение положения в обществе и продвижение по социальной лестнице. Бонаккорсо Питти пишет, как он «приехал во Флоренцию и. решил здесь жениться.
Зная, что Гвидо ди мессер Томазо ди Нери даль Паладжо — самый видный и уважаемый человек во Флоренции, решил я получить невесту из его рук, какую он захочет дать, лишь бы она была его родственницей»{31}.
Если же купец и остается верен идеалу бережливости, этот идеал утрачивает средневековое значение: к бережливости склонен нередко тот, кто хочет преуспеть в своем деле. «Прекрасная и великая наука — умение добывать деньги, — заявляет Паоло да Чертальдо, — но еще более прекрасным и великим свойством является умение расходовать их умеренно и там, где это требуется»{32}. Такого типа купец склонен к крайней осторожности во всем — не только в делах, но и в сфере политики, где всегда могли произойти неожиданные бури и пертурбации. Морелли предельно откровенен в поучениях: «…всегда общайся с теми, кто обладает властью в государстве, подчиняйся их воле и приказам. Остерегайся порицать их начинания и дела, даже если они дурные; храни молчание или отзывайся о них только с похвалой…». Более того: «…если кто-либо хотя бы намеком выскажется против тех, кто правит, не слушай и всячески избегай его»{33}. Следует добавить, что это говорит не скромный торговец среднего достатка, а богатый и влиятельный купец, который несколько раз занимал во Флоренции политические должности, включая
