Моисей Филимонович понял, что долго держать оборону он не сможет, и мысленно махнул рукой. Пусть майорша арестовывает сторожей и дворника. В конце концов это будет не его вина. Как решит прокурор, так и произойдет. Дело Нефедко маленькое – заполнить три бланка и принести их на подпись. Слава Богу, это следователь был еще в состоянии сделать.
– А они не станут жаловаться? – Нефедко приложил последнее усилие к тому, чтобы отбрить Панаренко.
– Я им пожалуюсь! – злобно рыкнула милиционерша.
– Хорошо, хорошо, – следователь достал пустые бланки. – Сейчас я все оформлю... Или, – Нефедко с надеждой посмотрел в глаза Ирине Львовне, – вы сами?
– Давайте! – Панаренко схватила со стола шариковую ручку и принялась активно чиркать на четвертушке стандартного листа. – Не пишет!
– Чернила высохли, – заунывно сказал Нефедко не пользовавшийся ручкой уже почти год. Все бумаги за него писали стажеры, а свою подпись он ставил забытым кем-то из посетителей «паркером». – Вот, возьмите фломастер...
Через сорок минут на стол к районному прокурору легли остро пахнущие ацетоном бланки, заполненные ядовито-зелеными строчками постановлений о привлечении трех граждан в качестве подозреваемых по уголовному делу за номером 390229. Прокурор удивился насыщенному цвету букв, но санкции подписал.
На квартиры к сторожам с автостоянки, на которой Саша-Носорог держал свой «BMW», и к дворнику, подметавшему тротуар перед подъездом дома, где проживал Печенкин, выехали оперативные группы.
* * *
Лысый, в миру – Роман Альтов, ткнул пальцем в запорошенную снегом вышку, с которой летом прыгали привязанные за ноги бесстрашные отдыхающие, и причмокнул.
Головы Пыха и Мизинчика повернулись в сторону неработающего аттракциона.
– Это, блин, идея, – весомо сказал Лысый. – Пока братаны будут с одной стороны подходить, мы, типа, с другой.
– Конкретно, – подтвердил Мизинчик, вдавливая педаль тормоза.
Серо-зеленый «Ford Expedition» встал точно напротив деревянного пирса, уходящего почти до середины озера.
– А получится? – Пых перегнулся с заднего сиденья.
– Если, блин, рассчитать все грамотно, то получится, – кивнул Лысый.
– А где мы специалистов возьмем? – поинтересовался Мизинчик. – Щас зима, их тут нет никого...
– Спокуха! – Лысый достал телефон. – У меня возле «Премерзкой»[8]чувачок знакомый живет. Так он, это, первый в городе «тарзанку» поставил... Поможет разобраться... Э, Слава?.. А кто?.. Славу позови сюда... Здорово. Ты мне нужен... Ага, сейчас... Лады, – браток спрятал трубку в карман. – Поехали. Ждет...
* * *
Рыбаков дозвонился до Воробьева и был тут же приглашен в гости. Никаких отговорок вроде предновогодних забот, необходимости навестить родителей и купить что-нибудь к празднику Андрей даже слушать не стал.
Правда, Денис особенно и не спорил. Договорились на двадцать девятое декабря. Воробьев пообещал организовать горячие мясные блюда, семейство визитеров взяло на себя холодные закуски и фрукты. В середине разговора Рыбаков упомянул о необходимости получить консультацию по одному уголовному делу, на что бывший военный прокурор отреагировал крайне благожелательно.
Андрей не отказывал себе в удовольствии попинать российских ментов и выставить их полными идиотами.
Глава 2
СТРАНА БУХИХ
– ...И вообще, дискутировать с большинством наших судей об уровне интеллекта следователя – только зря время терять, – Андрей Воробьев смешал в высоком тонкостенном стакане джин с тоником, бросил туда пару кусочков льда и воткнул соломинку. – Ибо умственные способности нынешних судей, за редким исключением, находятся в зачаточном состоянии. Где-то между рефлексами ленточного червя и амбициями хохла-сержанта в стройбате... По нашим дурным законам все решения в процессе судебных слушаний принимаются судьей единолично, вне зависимости от их важности. Естественно, кроме приговора. Судья может отказать в любом ходатайстве, в вызове любого дополнительного свидетеля, в производстве экспертизы...
– Но все это остается в протоколе, – Денис прервал монолог приятеля.
– Безусловно, – экс-военный прокурор присосался к трубочке и за раз выхлебал четверть стакана. – Протокол – великая вещь. Если в деле заявлено несколько оставленных без удовлетворения ходатайств, то защита имеет все шансы на апелляции и повторные слушания в суде более высокого уровня. И так до бесконечности.
– Мы сейчас говорим о суде, где будет решаться вопрос об изменении меры пресечения, – напомнила Ксения.
Воробьев вскочил и прошелся по комнате, заложив руки за спину и поблескивая очками. Со стороны могло показаться, что он на собственном примере демонстрирует правила передвижения арестованных по коридорам следственного изолятора.
– Суд есть суд. Без разницы, что он рассматривает. Просто в данном конкретном варианте могут обойтись даже без кивал[9]. И заседание продлится от силы минут десять...
– Нам как выгоднее? – прищурился Рыбаков.
– Не понял, – Андрей оперся на спинку стула.
– Растянуть заседание или укоротить?
– Естественно, растянуть. Кстати, в каком районе это будет происходить?
– В Центральном...
– Так-так-так, – Воробьев ухмыльнулся. – С председателем суда я неплохо знаком. В принципе, можно его попросить, чтобы он указал судье на необходимость внимательного рассмотрения...
– Сколько это будет стоить? – тут же отреагировал Денис.
– Нисколько, – экс-прокурор махнул рукой. – Там нормальный мужик. Правильный.
– Нам бы еще делишки уголовные разделить, – мечтательно заявил Рыбаков. – Бандитизм отдельно, пиратство и незаконную порубку – отдельно...
– И не думай, – Воробьев уселся верхом на стул. – Раз соединили, обратного пути нет.
