Все события и персонажи повести «Один день Аркадия Давидовича» являются выдуманными, любые совпадения с реально существующими людьми абсолютно случайны.
Хотя это, в принципе, Автора совершенно не волнует.
Просто так положено писать, чтобы какой-нибудь тупой перец не побежал в суд с иском о защите своих чести и, типа, достоинства...
«Будущее в России до сих пор представляется в виде коммунизма – то есть большой и неожиданной халявы...»
ПРОЛОГ
«Тогда преследуемый прыгнул в воду и, несмотря на многократные требования, так больше и не вынырнул...»
«В тот момент, когда монтер размахнулся молотком, пострадавший встал позади него, чтобы посмотреть, куда придется удар. Удар пришелся пострадавшему по голове...»
Из милицейских протоколов
– Ну что, будем говорить или как? – дознаватель тридцать пятого[1]отдела милиции Станислав Иммануилович Пугало занес старенькую, обгрызанную на конце шариковую ручку «Bic» над чистым листом протокола допроса и уставился мутными после вчерашнего возлияния глазенками на унылого воришку, чья нижняя челюсть была намертво зафиксирована многослойной фиксирующей повязкой, а обе руки покоились в гипсовом плену, органично переходящим в корсет на сломанных ребрах.
Воришка что-то промычал и печально воздел карие очи к покрытому серыми разводами от многочисленных протечек потолку кабинета дознавателя.
Многомесячная «гастроль», которую он совершал вместе с напарником, используя хитроумное приспособление для воровства разного вывешенного на балконах и просто за окнами имущества лоховатых российских граждан, закончилась трагически и зело поучительно для всех тех, кто шел тем же путем в деле улучшения своего материального положения.
А начиналось всё так замечательно...
Подметив привычку многих жителей большинства городов севера и северо-запада необъятной страны хранить пищевые продукты и напитки в полиэтиленовых мешках, болтавшихся на коротеньких веревках за окнами и обдуваемых прохладным ветерком, двое безработных выходцев из солнечной Молдавии разработали изящный и, как им казалось, совершенный план экспроприации этих богатейших запасов. Ими был сделан крючок, чей внутренний край оттачивался до бритвенной остроты, и который опускался на длинной веревке с крыши аккурат к намеченному к хищению пакету. Один воришка зацеплял крючком веревку и резким движением перерезал ее, второй, стоявший внизу под окнами, ловил падавший груз.
Быстро, технологично, дешево и, что самое главное, безопасно.
Хозяин пакета, буде он даже заметит исчезновение продуктов в момент хищения, просто не успеет сбежать вниз и задержать ловца с поличным. Ибо тот удирал ровно через секунду после того, как «нажитое непосильным трудом» падало ему в руки.
Преимущество метода состояло еще и в том, что можно было «окучивать» один и тот же дом по нескольку раз с перерывом в пару-тройку недель. Жильцы, поохав над пропавшим имуществом, решали, что его сорвало случайным порывом ветра, быстренько находили новые веревки и пакеты и снова вывешивали запасы за окна.
Особенно воришкам полюбился многоподъездный «корабль», расположенный неподалеку от гостиницы «Прибалтийская». Народ в доме жил достаточно обеспеченный, так что улов всегда был богат и разнообразен – в пакетах обнаруживались и банки икры, и балык, и палки твердокопченой колбасы, и нежная ветчина, и осетрина, и многое, многое другое.
Не учли горячие молдавские парни только одного обстоятельства – мстительности одного из проживавших в доме, бритоголового товарища, вычислившего технологию воровства.
Воспылав справедливой ненавистью к похитителям, свистнувшим у него уже два пакета, браток вывесил за окно тридцатишестикилограммовую чугунную гирю, заботливо упакованную в толстую полиэтиленовую пленку, коей обычно обтягивают парники, и поставил на крыше, точно над своей кухней, электронный датчик давления, должный возвестить о появлении непрошеного гостя трелью в квартире.
И вот в один из июльских вечеров капкан сработал.
Заметив особо жирный пакет, болтавшийся на толстой нейлоновой веревке за окном на четвертом этаже, воришки позарились на него и, долго не раздумывая, осуществили отработанную многочисленными повторениями операцию. Один перерезал веревку, другой расставил руки и принял на грудь набравшую ускорение в пятнадцать метров секунда за секунду гирю.
Ощущения ловца были сравнимы с теми, что испытывает человек, в которого на полном ходу врезается груженый кирпичом «ЗиЛ-130».
Второму молдаванину «повезло» не меньше.
Смотав веревку и не видя, по причине сгустившихся сумерек и раскидистых кустов, распластанное на земле тело напарника, воришка развернулся, чтобы удрать с крыши, получил по лбу удар бейсбольной битой, нанесенный прибывшим по сигналу датчика ухмылявшимся братком, и с истошным криком «Держите меня, я во-о-ор!!!» отправился в волнительное путешествие длиною около тридцати метров, завершившееся в кроне небольшого тополя...
– Не будем, – устало покачал головой дознаватель, с утра побывавший в больнице у сверзившегося с крыши подозреваемого и так же не получившего от него ни единого ответа. – Что ж, это твое право. Но предупреждаю – глухарьков[2]у нас много, так что отвечать придется по полной... И за кражи, и за грабежи, и за три изнасилования. Причем, отметь – гомосексуальных изнасилования, не хухры-мухры. А одно вообще – депутата Госдумы! – страж порядка повысил голос. – Ишь, орёл нашелся! Депутатов, понимаешь, имеет...
Сидящий напротив Пугало воришка опять замычал и засучил ногами, пытаясь мимикой объяснить дознавателю, что он рад бы что-нибудь сказать или написать, но его нынешнее физическое состояние не позволяет ему ничего из перечисленного.
– Чистосердечное бы зачлось, – прищурился страж порядка, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь разобраться в том, что же ему больше хочется – портвейна или самогона. – Ладно, посидишь еще в камере, подумаешь... – Станислав Иммануилович снял трубку дышащего на ладан телефона и набрал номер дежурной части. – Паровозов! Давай сюда кого-нибудь из своих... Я закончил уже... Да не, молчит, гад... Ага, жду...
