вопросы — я отвечал на них. Николая Григорьевича не интересовали мои «домыслы», а только «реальная обстановка» внутри кабинета литературы. Он поглядывал на меня, делал на бумаге пометки.
— Всё ясно, Крылов, — сказал Райчук.
Повернулся к Полковнику.
— Михаил Андреевич, проводите юношу в медкабинет, — сказал капитан. — Пусть медсестра осмотрит его. И накапает Ивану успокоительного.
Добавил:
— Домой Крылова пока не отпускать. Он нам сегодня ещё понадобится.
* * *
— Почему ты решил, что они убьют ребят? — спросил Снежный, когда мы вышли из кабинета и на десяток шагов отдалились от дежурившего в коридоре человека в штатском. — Они не сдадутся?
Михаил Андреевич положил руку мне на плечо, словно успокаивал.
Я кивнул в сторону второго этажа.
Сказал:
— Потому что я там был. И видел этих солдат.
Посмотрел Полковнику в глаза и заверил:
— Им страшно. Но в половину двенадцатого они убьют двоих наших.
Снежный нахмурился.
— Николай Григорьевич так не считает, — сказал он.
Я поправил очки.
Спросил:
— Они упомянули москвичей. Я правильно понял: к нам выслали «Альфу»?
Полковник дёрнул плечом.
— Специальный отряд «А», — сказал он. — Николай Григорьевич их так назвал. Они спецы. По таким делам, как у нас. О событиях в нашей школе Райчук докладывает на самый верх. Лично председателю КГБ СССР Юрию Владимировичу Андропову.
Мы вышли в вестибюль.
— Сколько их ждать? — спросил я. — Москвичей.
Снежный потёр подбородок.
— Будут у нас в два часа, — сказал он. — Не раньше. Если позволит погода.
Я посмотрел на окна, за которыми кружила вьюга.
Сказал:
— Долго.
Покачал головой.
— У нас нет столько времени, Михаил Андреевич, — заявил я.
Зашагал к лестнице на второй этаж.
— Ваня! — крикнул Полковник.
Он догнал меня и спросил:
— Ты куда?
— Возвращаюсь в класс, Михаил Андреевич, — ответил я. — Рано мне пока пить успокоительное.
* * *
В кабинете литературы меня снова встретили Лёня Свечин и зависший над его плечом тёмный глаз автоматного ствола.
Я переступил порог, закрыл дверь.
Чёрный молча отконвоировал меня к учительскому столу.
— Сказал им? — спросил Белый.
Я сообразил, что так и не уточнил: кто из солдат Новиков, а кто Звонарёв.
Кивнул.
— А они что? — спросил светловолосый.
Я пожал плечами и ответил:
— Ничего.
— Ничего не передали? — спросил Чёрный.
Я чуть опустил поднятые на уровень глаз руки — коснулся локтями рёбер.
— Нет.
Солдаты обменялись взглядами.
— А как там… вообще? — спросил черноволосый.
Он кивком указал на стену.
Я подробно описал всё, что видел за дверью этого класса. Сказал и о военнослужащих с автоматами, что собрались на первом этаже, и о дежуривших на лестнице милиционерах. Упомянул, с кем я встретился в кабинете директора. Обрисовал словами внешность капитана Райчука. Доложил, что Николай Григорьевич при мне сказал, что автобус «готовят».
Чёрный и Белый снова переглянулись.
— Ладно, Котёнок, — сказал темноволосый. — Вали к остальным.
Он указал стволом автомата на школьников, шагнул в сторону.
Я кивнул. С поднятыми руками медленно побрёл к одноклассникам.
Солнечный свет всё же пробивался сквозь плотные шторы. Но плохо освещал лица сидевших на полу школьников. Я поправил большим пальцем очки, пробежался взглядом по головам — прикинул, где присяду. Увидел: в расположении десятиклассников произошли изменения, пока я бродил за пределами кабинета. Отметил, что девчонки переместились ближе к доске. Парни будто прикрыли одноклассниц своими телами: выдвинулись вперёд, расселись в виде живой изгороди. Кравцова и Громов уже не сидели рядом. Наташу я увидел сидящей у самой стены. Василия заметил за спиной Свечина. Я подошёл к Лёне — тот сдвинулся в сторону, схватил меня за свитер, потянул вниз. Я опустился на корточки. И тут же услышал шёпот Громова: «Приготовься, Котёнок!»
Я вопросительно вскинул брови, взглянул на Васю поверх Лёниного плеча.
Свечин приблизил губы к моему уху.
— Ты, я и Громов нападём на чернявого, — произнёс Леонид. — А пацаны рванут к белобрысому.
Я увидел: у него посинели губы и дрожали пальцы.
— Вы сума сошли⁈ — прошептал я.
Заметил хмурые, решительные взгляды одноклассников. Парни сжимали кулаки, смотрели на меня исподлобья. На лицах девчонок не увидел слёз (даже на щеках Лидочки Сергеевой).
Подумал: «А ведь они не верят, что умрут».
— Не трусь, Котёнок, — услышал я шепоток Кравцовой. — Они в нас не выстрелят!
Я посмотрел на большие чёрные Наташины зрачки.
Вспомнил: «Солдаты их всех убили».
— На счёт три встаём и бежим к этим уродам, — прошипел Громов. — Готовы?
Я решительно покачал головой и громко сказал:
— Не готовы. Все остаются на местах!
Мне почудилось, что от звуков моего голоса задрожали стёкла. Лёня Свечин вздрогнул. Наташа Кравцова приоткрыла рот — не издала ни звука, будто потеряла дар речи. Сидевшие около меня парни отшатнулись. А Вася Громов вдруг вскочил на ноги.
— Ах ты гад! — воскликнул он.
Василий склонился над плечом Свечина, махнул рукой. Я увидел в метре от себя его перекошенное от ярости лицо. Заметил движение кулака. Не уклонился от удара: мой затылок упёрся в чьё-то плечо. Кулак Громова врезался в моё ухо.
Я пошатнулся, клацнул челюстями. Заметил испуг в глазах Лёни Свечина. Услышал хруст дужки очков. Почудилось, что в моей голове раздался мощный и протяжный голос колокола. Но его тут же заглушил громкий хлопок выстрела.
Глава 3
Очки перекосились, но не упали на пол. Я придержал их рукой, упёрся ладонью в пол. Сквозь звон в моих ушах пробился визг Лидочки Сергеевой. Я видел, как пошатнулся и осел на пол резко побледневший Вася Громов. Почудилось, что проделал он это совершенно бесшумно: в моей голове ещё звучали звон и эхо от выстрела. Я заметил, что Чёрный застыл около баррикады из парт и водил из стороны в сторону автоматным стволом, будто отыскивал новую мишень. Отметил, что его напарник не схватил АКМ — Белый сжимал в руке гранату. Взглянувший на упавшего одноклассника Лёня Свечин склонил голову (прижал лоб к коленям) и накрыл её руками. Я увидел: сидевшие рядом со мной парни втянули головы в плечи, а девчонки спрятали лица за ладонями. Зажмурила глаза и Кравцова — я больше не видел её расширенные зрачки.
— Я говорил не дёргаться! — крикнул черноволосый солдат. — Говорил⁈ Кому ещё
