Книга Прима - Мэгги Райан

Ух ты!

Двойной щелчок привел к появлению следующей фотографии во всей ее красе. Или, возможно, лучше описать то, что я увидел. Красавица выглядела просто чудовищно: глаза дикие, волосы растрепаны, платье задрано до самой задницы, а сама она запечатлена возле какого-то небоскреба на Central Park West, наклонившейся и избавляющейся от всего, что она ввела в свое тело; ее "кавалер" на тот вечер удачно выпал из кадра, за исключением его затылка, когда он уходил.

Ладно, истории о бурных вечеринках и еще более бурных сексуальных контактах я, пожалуй, мог бы принять на веру, даже злоупотребление наркотиками и алкоголем не было чем-то из ряда вон выходящим, но я сомневался в утверждениях о том, что Клара общалась с известными людьми, связанными с мафией. Я считал, что все это раздуто из-за того, кем она была и насколько известной становилась в то время. Я сомневался в правдивости этих утверждений до тех пор, пока еще одно движение пальцем не вывело доказательства на чистую воду.

Оказалось, что светская львица променяла свою свиту мужчин на толпу мужчин в темных костюмах, с суровыми, подозрительными выражениями лиц и выпуклостями подмышками, свидетельствующими о том, что они носят оружие. Этих мужчин не интересовала даже Клара… Их внимание было приковано к единственному мужчине, который стал появляться на каждой фотографии.

Увидев Клару в объятиях известного Николая Козлова перед театром, где она была главной танцовщицей, я узнал совсем другую историю. Возможно, ту, которую я не хотел признавать.

Неужели Клара связалась с русской мафией?

Даже с учетом доказательств, которые смотрели на меня с экрана, мне это не казалось достаточной причиной, чтобы навсегда отстранить ее от балета.

Последняя фотография Клары с рукой, обхватившей талию миниатюрной пожилой женщины, напомнила мне о том, что она утверждала. Черт… Если выражение лица пожилой, но все еще красивой женщины на фотографии было хоть каким-то признаком, то я ошибался. Под небольшой улыбкой, которой она одаривала свою внучку, скрывалась боль. Клара могла не врать, что бабушка нуждалась в ней до такой степени, что танцы были отложены в сторону из любви к семье.

Это было чертовски обидно, но мне было легче смириться с этим, чем с тем, что Клара позволяла использовать себя и издеваться над собой какому-нибудь придурку из Братвы, пока не стала такой же бессердечной, как они. Черт, если то, что я прочитал, было хоть немного похоже на правду, забудьте о танцах, бывшей балерине повезло, что она еще дышит.

От громкого удара у меня подскочило давление, и я вскинул голову. Благодарный за то, что не увидел ничего более угрожающего, чем молодая женщина, поправляющая упавший металлический складной стул, я отложил вопросы о Кларе в сторону и вернулся к работе.

— Так, народ, — обратился я к стоящим передо мной будущим танцорам. — Юрий скоро придет и объяснит вам процесс прослушивания, но пока он не пришел, вам будет полезно размяться и разогреться, а не стоять на месте. — Когда большинство просто переглянулись между собой, я покачал головой. — Позвольте предложить вам вспомнить, как только вы вышли на сцену, началось ваше прослушивание. Вы танцуете друг против друга, а также пытаетесь произвести на меня достаточное впечатление, чтобы стать одним из немногих — очень немногих — кого я оставлю в составе. Когда вы будете готовы, распределитесь по сцене, и мы сможем начать и продолжить…

Мои слова оборвались, когда я заметил знакомую фигуру, входящую в театр. Вот уж кого я никак не ожидал увидеть, двигаясь через весь зал.

Клара Сименева — она действительно пришла.

Сердце гулко забилось в груди, и мне пришлось проглотить плотный ком эмоций, застрявший в горле. Я не должен был чувствовать себя так, как чувствую. Я действительно не должен, но я не могу остановиться. Что-то было в этой нежной и одновременно сильной белокурой красавице, что заставляло меня чувствовать себя немного неуравновешенным, что было не только непрофессионально, но и очень неуместно. Я должен остановить это сейчас, пока это не помешало ей присоединиться к нашему театру. Если нам удастся заполучить ее, я знал, что все станет еще лучше для нас.

Балет Волкова поднимется еще на одну ступеньку вверх по лестнице лучших трупп страны.

В конце концов, я заставил себя отвести взгляд и посмотрел на лежащий передо мной планшет. Имена и фамилии могли быть написаны невидимыми чернилами, так как я видел только имя Клара, которое было каким-то образом несколько раз выведено на полях.

Господи, я действительно не в себе.

Прочистив горло, я сел прямо, желая сохранить свою профессиональную властную позицию.

— Привет, — поздоровался Юрий слишком дружелюбным тоном, что меня очень раздражало. Мой брат приходил вот так, весь такой красивый, с белыми зубами, сверкающими в огромной улыбке, а потом, как только люди расслаблялись и теряли бдительность, его отношение менялось. Почему он не может быть обаятельным все время? Это чертовски облегчило бы мне жизнь. — Я Юрий Волков, ваш хореограф. Давайте обсудим, что сегодня будет происходить.

По мере того как Юрий объяснял, я переводил взгляд на участников театра, которые сейчас находились в зале, и видел, что они стоят близко, перешептываясь друг с другом. Я не сомневалась, что они говорят о Кларе, так как до ее появления в театре они молчали и вели себя скучающе. Говорили ли они о ней приятные вещи? Говорили о ее удивительном мастерстве танцовщицы? Или сплетничали о ее прошлом?

Я думаю, что они просто болтали о всякой ерунде и ждали, когда начнется представление.

После того как будущие танцовщицы начали разминаться и готовиться к разучиванию того номера, который он выбрал, Юрий подошел и сел со мной в центре театра, достаточно далеко от сцены, чтобы было удобнее смотреть и оставаться в тени, как будто это могло помочь подающей надежды балерине испытывать меньший стресс, чем смотреть в лицо тем, от кого зависит ее будущее. Еще до того, как он опустился на сиденье, я увидел, что он уже перестал улыбаться, вместо этого его лицо излучало гнев. Я уже догадывался, о чем пойдет речь.

— Какого черта Клара Сименева здесь делает? — прошипел он мне в ухо. — Ты знаешь, кто она такая? Неужели ты думаешь, что нам нужен подобный человек в нашем театре? Ты что, совсем идиот?

— Юрий, — сказал я