если думать о нем как о тренировке, а не как о возможной смене профессии?
Я задумалась над этим вопросом, но потом отмахнулась. Это было не только безумием, но и шагом на опасную территорию. Она затянет меня обратно, и я не успею опомниться. Разве я не подведу своих учеников, если перестану преподавать? Я не хотела, чтобы то, что я сделаю, было чем-то, о чем я потом буду жалеть.
Серьезно? Как будто несколько корректировок расписания занятий не позволят тебе сделать и то, и другое?
Я полагаю, что самым большим слоном в комнате был вопрос: если я останусь в безопасном маленьком скучном мире, который я создала, буду ли я всегда задаваться вопросом "а что если? И если уж говорить о "а вдруг", то если я уйду, будет ли это еще одной ошибкой?
В первый раз, когда я потерпела неудачу, я едва выжила. Неужели я снова настраиваю себя на неудачу?
Как там говорилось? Ах да…
Однажды облажавшись, облажаешься снова.
Не найдя ответов, я вздохнула и, решив, что фруктов достаточно, чтобы приготовить завтрак, и убедившись, что от слез не осталось и следа, вернулась в дом.
3
Алек
Я окинул взглядом потенциальных кандидатов, пришедших сегодня в театр на прослушивание. К сожалению, ни от одного из них я не испытывал положительных эмоций. Все было совсем не так, как я ожидал. Клара Сименева решительно заявила, что балет ее больше не интересует, и хотя я видел ложь в глазах самого невероятного зеленого оттенка, сделать я уже ничего не мог. Я сделал ей предложение, а когда оно не сработало, стал дразнить ее. Черт, я даже бросил ей перчатку, заявив, что она, возможно, не в форме, и предположив, что более молодая женщина могла бы танцевать вместо бывшей звезды.
Кого я обманывал?
Она могла пытаться спрятаться под помятой рубашкой, висящей на ней, и клетчатыми брюками, обтягивающими ноги, которым завидовали миллионы женщин, но если она не наденет на голову бумажный пакет, ей не удастся меня обмануть.
Высокие скулы говорили о нестареющей красоте. Выдающаяся ложбинка на ключицах, видневшаяся, когда с плеча соскальзывала безразмерная рубашка, длинные тонкие пальцы, сжимавшие пачку писем, и изящные запястья, способные часами держать позу, говорили об истинном положении вещей. Красота Клары только усилилась благодаря внутренним демонам, с которыми она боролась последние несколько лет.
Как бы мне ни хотелось иметь прекрасную, измученную балерину, вскружившую голову каждому мужчине и, возможно, многим женщинам с тех пор, как она сделала свой первый пируэт, мне нужно было управлять компанией и ставить балет.
Вздохнув, я опустил взгляд на список, лежащий передо мной, и взял в руки карандаш. Я заставил себя записать еще несколько танцовщиков на прослушивание. Хотя интуиция подсказывала мне, что они не будут так хороши, как Клара, они, по крайней мере, были новичками, а значит, не должны были иметь никаких проблем с контрактом или высокомерия. Они нуждались в "балете Волкова" больше, чем мы в них. Но я предпочитал иметь власть.
Кому нужна была Клара, когда у меня был полный зал танцовщиков, готовых отплясывать до упаду? Я надеялся, что они толстокожие, потому что, какими бы талантливыми они себя ни считали, хореография Юрия собиралась их пережевать, выплюнуть, а потом растоптать все, что останется после срыгивания.
То, что в моем городе последние несколько лет скрывается знаменитая балерина, стало для меня шоком. О ее присутствии, скорее всего, до сих пор ничего не было бы известно, если бы не кувшин пива и мой хороший друг Нельсон Бейкер. Бейкер выслушал мои стенания о том, что моя жизнь разрушена, когда я узнал, что это не один ребенок и даже не два… а тройня.
— Ты не первый человек, чьи жизненные планы были нарушены известием о предстоящем отцовстве, но, конечно, ты единственный из всех, кого я знаю, кто получил тройной удар, — сказал Бейкер, с усмешкой поднимая кружку. — Поздравляю, папочка. Кто бы мог подумать, что ты на это способен?
Моему затуманенному мозгу потребовалось мгновение, прежде чем я отреагировал и выплеснул еще не проглоченную кружку пива. — Не я, ты, задница, — сказал я, вытирая пену с губ. — Я говорю об Оливии, нашей главной
балерине. У нее тройняшки, и врач прописал ей постельный режим, пока она не родит этих маленьких крысят.
— А-а-а, и у тебя теперь дырка в составе, — сказал он и, когда я кивнул, наполнил наши кружки, а затем продолжил рассказывать мне об интервью, которое он дал несколько месяцев назад. К тому времени, когда он закончил, у меня отпала челюсть, и все мысли о том, чтобы утопить свою печаль, переключились на то, как вытащить Клару из подполья в мою балетную труппу.
Информации, которую дал мне Бейкер, было недостаточно, поэтому, как только я покинул дом Клары, я полез в Интернет, чтобы навести о ней справки. Я хотел знать, что за проблема мешает ей сделать то, ради чего она была создана на Земле. Что заставило ее променять пентхаус на маленький домик в соляной коробке на Линкольн-сквер, а дизайнерскую одежду от кутюр — на одежду из магазина "уцененных вещей"? Хотя я искренне понимал глубокое чувство ответственности перед семьей, мне показалось, что она слишком напористо сказала о необходимости заботиться о своей больной бабушке. Любовь — это улица с двусторонним движением, и я готов поспорить, что ее бабушка предпочла бы, чтобы ее любимая внучка следовала своим мечтам, а не таскалась за ней. Черт возьми, существовали десятки агентств, готовых оказать помощь в уходе на дому, и люди, обученные этому так же, как Клара обучалась танцам.
Я был полон решимости узнать, какие кусочки этой истории я упустил.
Черт возьми, просто смешно, насколько часто истории становятся сенсацией, и как глубоко нужно зарываться, чтобы докопаться до истины. В результате долгих поисков и продирания через всю эту чушь я пришел к выводу, что, по общему мнению, Клара попала в плен наркомании, и это заставило ее вести себя безрассудно. Было много других сообщений, свидетельствующих об ужасных вещах. Было бесчисленное количество фотографий и сплетен о том, что она спала чуть ли не со всеми мужчинами Нью-Йорка, но я не знал, насколько этому можно верить, пока не нажал на кнопку "Изображение" на экране, и фотографии стали появляться как сумасшедшие. Клара под руку с какой-нибудь начинающей кинозвездой, стоящей на красной дорожке. Клара, идеально ухоженная и накрашенная, сияющая, глядя на футболиста, который, казалось, мог бы легко разорвать
